Грешница

Маргрет все еще ухаживала за братом. Шеф передал Коре привет от нее. Узнав о том, что племянницу перевели из следственного изолятора в психиатрическую клинику, она обеспокоилась. Он дословно повторил слова Маргрет:

– Ради Всевышнего, вытащите ее оттуда, пока она на самом деле не потеряла рассудок! Вы хоть понимаете, что с ней делаете?

Он был честен с Корой. Признался, что, к сожалению, никак не может повлиять на ситуацию. Что все зависит только от нее. От ее готовности сотрудничать с профессором Бурте. Спросил, рассказала ли она профессору о Магдалине.

– Да, конечно, – заверила его Кора.

Рудольф Гровиан покачал головой. Ее улыбка была многозначительной, с равным успехом она могла бы сказать: «Я его одурачила».

– Госпожа Бендер, – произнес Рудольф с отеческим укором, – вы должны сказать профессору правду, чтобы он мог составить о вас более полное представление. Обманывая его, вы вредите себе. От его заключения зависит ваше будущее.

Кора негромко рассмеялась.

– Я не хочу никакого будущего. У меня есть прошлое, которого хватит на сотню лет. Передайте Маргрет привет от меня. Она ошибается, это похоже на отпуск. Правда, тут не загоришь, но в остальном все как полагается. Сервис здесь не хуже, чем в дешевом отеле. Все очень милы, никто не возмущается, не ждет чаевых. Видите, днем у меня даже есть отдельный номер. Вот что я вам скажу: если об этом пройдет слух, вы погрязнете в работе. И однажды будете рады возможности составить мне здесь компанию. Тут у вас будет покой, это я вам гарантирую. Иногда – приятный разговор с образованным человеком. А в остальное время можно предаваться мыслям.

– А каким именно мыслям вы предаетесь, госпожа Бендер?

Она пожала плечами.

– Ах, когда как. Больше всего мне нравится думать о том, что лучше бы Франки попыталась убить его жена. А я бы просто отобрала у нее нож. Честно говоря, я предпочла бы, чтобы маленькие чертенята занялись моими грехами позже. Я не Понтий Пилат.

Рудольф Гровиан кивнул. Дома у него случился скандал, первый настоящий скандал за последние десять, двенадцать, а может и пятнадцать лет. Когда Мехтхильда разбушевалась, он даже не смог вспомнить, когда такое было в последний раз. Она устроила ему ужасную сцену, когда за завтраком он мимоходом спросил, можно ли взять запасную бутылку шампуня из ванной и, может быть, еще газету или что-нибудь еще почитать.

Мехтхильда уставилась на мужа с удивлением и даже недоверием.

– Ты что, хочешь помыть голову Хосу и почитать ему вслух? Или задумал что-то еще? Руди, ты же не собираешься…

Конечно же, он собирался, просто обязан был это сделать. Во время своего второго визита в Буххольц Рудольф многое узнал, гораздо больше, чем надеялся. Но этого по-прежнему было недостаточно. Ему не хватало еще нескольких обломков. Они были у Коры в голове. Это-то он и попытался донести до Мехтхильды.

Тогда его жена ринулась в гостиную, схватила яблоки из вазочки с фруктами и швырнула их на стол.

– Вот, это тоже можешь взять. С помощью этих фруктов ты сможешь реконструировать ход событий.

Но это было лишним. То, что он хотел реконструировать, было связано не с яблоками, а с лимонами.

Рудольф начал безобидный разговор. Мол, ее отцу уже лучше. Врачи считают, что его жизнь вне опасности. Маргрет хочет подыскать для брата хороший дом престарелых. Она подумывает о том, чтобы на следующей неделе вернуться в Кельн. Затем спросил, можно ли Коре с ним разговаривать. Возможно, адвокат советовал ей молчать?

Этим предположением он снова ее рассмешил.

– Нет. Судя по его виду, ему самому нужен хороший совет. Знаете, он мне чем-то напомнил Хорсти. Не то чтобы он тщедушный, но такой же робкий и впечатлительный.

Вообще-то Рудольф Гровиан хотел еще немного поговорить о ее адвокате. Эберхард Браунинг – это имя он слышал от прокурора, однако оно ни о чем ему не говорило. Рудольфу хотелось узнать, строг ли Эберхард Браунинг. Среди адвокатов, которых суд назначал для защиты, было много таких, которые делали для своих клиентов все, что могли.

Мехтхильда считала, что Коре Бендер нужен один серьезный адвокат, который первым делом позаботился бы о том, чтобы некий полицейский оставил его подопечную в покое. Потому что этот некий полицейский сам близок к тому, чтобы потерять рассудок. Возможно, это был единственный положительный момент в их ссоре: Мехтхильда искренне о нем беспокоилась.

– Ты себя не жалеешь, Руди. Лезешь в то, что тебя не касается. Посмотри на себя! Господи, тебе же не двадцать пять лет, ты должен как следует отдыхать.

Последние несколько ночей он почти не спал. Слишком много мыслей! Рудольф предпочел бы поделиться с кем-нибудь некоторыми из них. Например, с адвокатом Коры Бендер. Ясно, что ему, полицейскому, она отказывает в доступе к неприкосновенному. Он ведь атаковал ее с первой минуты. Но вот защитнику, славному малому, с порога заявившему: «Я на твоей стороне…»