Грешница

Карманница спокойно отошла в угол и уединилась там с найденной по дороге куриной ножкой. Было забавно наблюдать, как встрепанный и помятый Вильям носится по залу, лавируя между столбами огня, вспышками молний и магическими барьерами защиты, – как заяц, которому прищемили хвост, пытаясь всех успокоить и навести порядок. Странно, что еще не подоспели смотрители, которых обязали дежурить возле корпуса возможных новичков.

Прямо возле уха Сантеры, дрожа от праведного возмущения, в стену вонзилась вилка. Девушка флегматично вынула ее из штукатурки, отряхнула и насадила на нее котлету, которая также пролетала мимо. Между тем Вильям поскользнулся на макаронах и упал в чан с подливой, задрав ноги, одетые в забавные, зеленые, явно ручной вязки носки. И никто не торопился его оттуда вынимать. Сантера уж было подумывала вмешаться, но в это время произошло нечто неожиданное.

Тихий маленький старичок, сидевший неподалеку от угла с ведьмой, неспешно ел рыбу. В драке он не участвовал, его тоже не трогали до поры до времени. Но когда один из магов случайно врезался в его стол, стряхнув разом все тарелки на пол, рыба оказалась у старичка на коленях. Он недоуменно склонился над ее останками, хорошенько рассмотрел, отряхнулся, устало вздохнул и легонько стукнул сухонькой ладошкой по деревянной поверхности стола.

Сила удара была невероятна. Всех дерущихся разбросало по углам. Не выдержали ни баррикады из столов, ни магические барьеры, обязанные погашать любую атакующую магию. Устоявших на ногах, или хотя бы несильно пострадавших, было минимум.

– Мастер Царькоя! – Вильям все-таки сам сумел вылезти из чана и теперь стоял, с головы до колен обмазанный подливой, – жалкий, но сохранивший остатки гордости. К выпуклому лбу молодого куратора прилипли кружочки моркови, как подпиленные бычьи рога, под глазом созревал потрясающий по цветовой гамме и размерам фингал, а с носа свисало что-то длинное, белое и лапшеобразное. – Простите, я пытался навести порядок, но они меня не слушали…

– Вильям, я же говорил, чтобы ты был напористым. Жестче надо, жестче. Похоже, ты не справляешься, – укоризненно заметил старичок, качая головой.

– Нет… Я справлюсь, я все смогу! Оправдаю ваши ожидания… Честное слово!

Откуда-то сбоку к Сантере подполз Геберт. Девушка сострадательно сняла с его головы капустный лист и, кивая на старика, спросила:

– Угадай, кто это?

– Кто?

– Кажется, мы имеем честь лицезреть самого главу гильдии.

– Правда? А что он делает в корпусе для новичков? – изумился мальчик.

– Сейчас узнаем.

Глава гильдии мастер Царькоя выслушал Вильяма, что-то для себя решил, медленно проковылял в середину зала, поднялся на уцелевший стол и, прокашлявшись, произнес:

– Я чрезвычайно горд, что вы все хотите работать в моей гильдии. Увы, но каждый год нас покидают талантливые смелые маги. Они погибают на чужбине, выполняя важные задания и миссии нашего государства, доказывая всем и каждому, что мы необходимы Ральеху. Это наш долг перед обществом, которое нас вырастило, позволило жить и развиваться. Это честь… Я прожил долгую жизнь и часто видел, как небольшие разногласия разрушали великие деяния и губили великих людей… Вы можете подумать, что мои слова – бред старого маразматика, и будете правы. Но одно я знаю точно: различия между светлыми магами и темными – это не то, чему следует уделять внимание. Наша работа опасна. И когда жизнь висит на волоске, я уверен: всем вам будет плевать, какую магию использует протянутая для помощи рука.

В полной тишине раздались жидкие аплодисменты. Сантера, с зажатой в руке недоеденной котлетой, зааплодировала пламенной речи старого мага. К ней присоединились и остальные. Через секунду все, кто мог хоть как-то шевелиться, рукоплескали проникновенным словам главы гильдии.

– Благодарю. – Царькоя поклонился. Довольно ловко спрыгнув со стола, он прошел к выходу и, только дойдя до него, сказал: – Здесь сильно намусорено. Надеюсь, вы уберете это безобразие и все почините? Живо!

Люди неохотно поднимались на ноги, собирали целую посуду, осколки стекла и раздавленную еду, поднимали столы. Кто-то, прихрамывая, отправлялся в лазарет. Вильям Хруст лично, с удвоенным рвением, командовал процессом, стараясь отыграться за подливу и унижение перед главой гильдии.

– Ну что, партизан, поползли? А то нас тоже заставят участвовать в этом внеплановом субботнике, – заявила Сантера, делая вид, что смертельно ранена. Геб, не знавший значения слов «субботник» и «партизан», машинально кивнул, отыскивая кого-то взглядом.

– А где Амира? – обеспокоенно спросил он.

Девочка обнаружилась за котлами с едой. Она накрыла голову кастрюлей, взяла для самообороны в руки поварешку и храбро закрыла глаза. Как она из-под стола переместилась через весь зал на кухню, никто не знал, в том числе и сама Амира.