Грешник. Моя навеки

— Боже, — нервно смеется она. — Фигня. Он не захочет снова годами лечиться. Я его знаю. Но одно Артур круто вбил в мои мозги, что на каждую ситуацию нужно смотреть с другой стороны. Ведь он прав. Когда-то у меня, кроме него и сестры, никого не было. Потом я наконец забеременела, но, честно говоря, счастья от этого не чувствовала. Мне не хватало семьи. Не хватало родных, которые вместе со мной были бы рады, что я снова рожу ребенка. И... Сейчас как минимум у меня есть ты. Я уверена, что ты меня никогда не оставишь. Теперь не оставишь, — подправляет она саму себя. — Я же ведь права?...

В ее глазах столько надежды... Она ждет от меня ответа, я же улыбаюсь. Сжимаю ее руку крепче, глубоко вздыхаю.

— Права, — киваю. — Не отпущу.

— Ну вот, — довольно улыбается она, но я не могу не заметить, как ей на самом деле больно и грустно. Аня пытается выставить себя сильной, однако я могу понять, что она чувствует, по выражению ее лица. — Значит, теперь я не поеду в садик, куда вы отправляете Сашку, и не буду следить за ним тайком. Ты же позволишь мне увидеться с ним?

И опять этот вопросительный взгляд.

Она напоминает мне сына. Который постоянно ставит мне условия. Чтобы он съел кашу, я обязательно должна была отвезти его в парк. Сейчас Анька точно так же. Ведь знает, что я приму ее любое предложение, лишь бы она пошла на поправку.

— Позволю, — снова киваю я. — Ты, главное, нас близкими считай. А не врагами, — говорю и сразу же прикусываю язык. — Я ни на что не намекаю, если что. Просто...

— Я понимаю, — улыбается она.

Губы у Ани белые, пересохшие. Лицо бледное. На самом деле мне очень жаль ее. В то же время безумно ей благодарна. Ведь не будь ее там... Я, наверное, вместо нее в этой кровати лежала бы и страдала.

— Тебе нужно что-нибудь поесть, Ань. Пойду принесу тебе...

— Ну уж не-е-ет... Артур ушел, не стал настаивать. Вот только ты тоже не начинай. У меня нет аппетита. Но от воды не откажусь. В горле пересохло, — капризно тянет она.

— Хорошо, — я иду к тумбочке, беру оттуда графин с водой, наливаю в стакан. Помогаю Ане чуть поднять голову и слежу за тем, как она жадно глотает все до дна.

— Спасибо, — благодарит, не сводя с меня взгляда. — Очень хотелось бы, чтобы точно так же на меня брат смотрел. Без обиды и злости... — шепчет она, чем делает мне очень больно.

Я нервно сглатываю. Рамиль придет сюда, но что будет дальше, я понятия не имею. Он когда-то обещал, что бы ни случилось, никогда не простит своих сестер...

— Отдыхай. Я еще приду, — сжимаю ее плечо.

— Спасибо за все, — говорит она мне уже в спину. И я снова сглатываю, выхожу из палаты.

Муж уже тут, сидит на диване у двери, упершись локтями в колени и обхватив голову руками. Я подхожу к нему. Меня дико тянет обнять его, но он настолько задумчив, что не чувствует моего присутствия.

— Рамиль, — касаюсь я его волос. Он резко поднимает голову, смотрит в упор. Глаза красные, словно кровью налиты. Лицо хмурое, измученное. — Привет, — первое, что вырывается из горла.

Он встает и крепко обнимает меня, прижимает к своей груди. Уткнувшись носом в мою шею, глубоко вздыхает, целует. Захаров с Климовым стоят в стороне. И больше в этом коридоре никого нет. На миг мне хочется забыть обо всем. Прижаться к нему еще плотнее и забыться. Настолько сильно соскучилась.

— Как она? — спрашивает, не отпуская меня.

— Хреново, — честно признаюсь.

Как бы Аня ни хотела скрыть свое горе, получается у нее так себе. Человек не всегда улыбается и смеется от счастья. Часто он скрывает свои проблемы под той самой улыбкой. В данном случае Анька делает то же самое.

— Ты же зайдешь к ней? — чуть отстраняясь, спрашиваю у мужа. Он отпускает взгляд, тяжело выдыхает. — Рамиль, пожалуйста, ты ей сейчас нужен как никогда. Я тебя умоляю... Не оставляй ее. Аня безумно хочет тебя увидеть, поговорить. Ты же понимаешь, что она тут из-за меня?

— Ты из-за нее мало всего пережила? — вдруг говорит он, но совсем тихо. И я не верю собственным ушам. Его слова вгоняют меня в ступор. Такой реакции я от мужа точно не ожидала. — Или уже успела забыть?

— Рамиль!

— Что?! — отводит он взгляд, поджимает губы.

— Ты же на самом деле совсем не об этом сейчас думаешь. Переживаешь, волнуешься за сестру. Оставь гордость, родной. Она сейчас нуждается в тебе как в воздухе. Рамиль, она из-за меня под машину бросилась. Ребенка потеряла, — последнее шепчу еле слышно. — И если бы не она, сейчас мы потеряли бы ребенка, а не она. И черт знает, возможно, и меня не стало бы...

Мужа словно током прошибает от моих слов. Он резко выпрямляется. Лицо становится бледным как полотно. А пальцы больно впиваются в мои плечи.

— Ты не понимаешь...

— Понимаю я все. Понимаю, как тебе трудно после всего... Зайди к ней, Рамиль.

Выдохнув, он кивает мне, отстраняется.

— Я постараюсь... Но не обещаю...