Грешник

– Ты смеешь бросать мне вызов?

От ярости Астарота сотрясается воздух. Он поднимается с дивана, взмахом крыльев посылая ко мне свой смрад. Его меч наготове. Бесы хихикают и пресмыкаются у его ног, изголодавшись по моему страху.

– На колени, Кассиэль, или я отправлю орду своих слуг к твоей хорошенькой маленькой Люси, и ты проведешь оставшиеся дни на Этой Стороне, наблюдая, как она впадает в безумие.

Хотя Астарот и выглядит истощенным и сгнившим, но он сильнее меня. Через несколько дней я воспользуюсь этим фактом, но сейчас стоит быть благоразумнее.

Я стискиваю зубы, и мне требуются все силы, чтобы заставить себя опуститься на одно колено.

– Так-то лучше. – Астарот опускает свой меч. – Твое неустанное внимание к этой человеческой девушке позорит нашу темную цель.

Я поднимаю голову.

– Дебер и Киб.

Астарот ухмыляется, изображая невинность.

– А что с ними?

– Мы с тобой заключили договор. Люси трогать нельзя.

– Чем занимаются близнецы, меня не касается.

– Ты привел их на Эту Сторону.

– Разве им нужна моя помощь в Переходе? К тому же они демоны-девушки. Наше соглашение, Кассиэль, касается только нас с тобой. Но мы можем изменить условия, если пожелаешь.

Я стискиваю зубы.

– Чего ты хочешь?

– Ты хорошо меня знаешь, мой милый принц, – с каждым словом до меня доносится вонь дыхания Астарота. Он постукивает по рукояти своего меча. – Существует только одна вещь, которую я действительно хочу.

Я возвращаю свое человеческое тело, а затем закатываю рукав рубашки и показываю четыре прижженных пореза на внутренней стороне предплечья, которые отмечают мое пребывание на Этой Стороне. Астарот добавляет пятый.

– Стало очевидно, что этой платы недостаточно, – произносит он, все еще нависая надо мной. – Ты забываешь, кому принадлежишь. Если хочешь сохранить свою Люси в безопасности, позволь мне напомнить тебе.

Моя хрупкая человеческая форма начинает невольно дрожать.

– Я позволю, взамен близнецы больше ее не тронут.

– Я могу это устроить.

Обещание демона… ничего не стоит. Но выбора не остается. Пульс учащается, когда я снимаю куртку и рубашку и склоняю голову. Я почти уверен, что меч Астарота отсечет ее от шеи и отправит меня в пустоту Небытия.

«Пока нет. Еще не время…»

Он меняет свой меч на кривой кинжал. В комнате сыро, и прогорклый воздух холодит мою покрытую шрамами плоть, пока Астарот неторопливо кружит вокруг меня. Вытягивая наружу мой страх. Бесы скребутся и поскуливают в танцующих тенях, отбрасываемых одинокой свечой. Лезвие начинает светиться бледно-желтым светом. Я чувствую жар клинка еще до того, как Астарот выбирает свою цель.

А потом мой мир утопает в жгучей агонии.

Снова и снова Астарот прикладывает кинжал к моей спине, вырезая, рассекая, обжигая. Обезображивая плоть между лопатками, где еще не было шрамов.

Мне не нужно видеть, что делает Астарот. Я и так понимаю: клеймит меня своей печатью. Пентаграмма, обрамленная вертикальными линиями с кругами на концах и разорванной горизонтальной линией с закругленными концами. Стиснув зубы, я пытаюсь сдерживать крики, которых он жаждет.

Но потом сдаюсь.

Я отдаю ему свою боль, запрокидывая голову и отпуская ее, чтобы он выпил, насытился. Минуты тянутся, и мучительная агония возвращает меня к ночи в зиккурате, когда меня били и пытали огнем до полусмерти. Ту боль я мог бы вынести, но она связана с видениями, как мои близкие умирают один за другим.

А потом настает ее очередь.

Она умирает, и тогда я кричу и за себя. Из-за того, что потерял и никогда не смогу вернуть.

Когда Астарот заканчивает, боль пропитывает каждый миллиметр моего тела, поселяется в сердце. В его почерневшей шелухе все еще сохранилась нежная мякоть, даже спустя столько лет. Часть меня, цепляющаяся за прошлую позабытую жизнь, где мы были вместе.

Любовь…

* * *

Когда я выхожу из задней комнаты, меня ждет Амбри. Я возвращаю демонический облик, на время усыпляя боль от клейма Астарота. Но когда приму человеческое обличье, она пробудится вновь и с яростной местью превратит боль от нового пореза на руке в легкий поцелуй.

У моего заместителя хватает мозгов, чтобы сделать вид, будто он не слышал моих криков. На самом деле, каждый демон в таверне отводит взгляд.

Кроме одного.

Младший герцог играет в карты с другим демоном. Он все-таки опускает глаза, но, на мой вкус, слишком медленно. Карты выпадают из его дрожащих пальцев, когда он чувствует мое внимание.

– Добрый вечер, Друдж, – говорю я, наклоняясь над столом. – Могу я одолжить твой кинжал?

– Милорд Кассиэль, я… я не собирался…

– Твой кинжал, Друдж.

Он вытаскивает его из-за пояса и передает мне. Его друг откидывается на спинку стула и прячется за веером из карт, как за щитом. Не говоря ни слова, я беру кинжал за лезвие, ловко подбрасываю его в руке, а затем втыкаю в единственный глаз Друджа. Коричнево-зеленая жижа разбрызгивается по столу.

Его компаньон со вздохом бросает карты:

– Жаль. Хороший был расклад.

Я наклоняюсь к Друджу.

– Моя точка зрения понятна?

Демон кивает вместе с кинжалом, а затем замертво падает на стол, вбивая лезвие еще глубже в голову. Вокруг тут же образуется лужа крови.