Греши и страдай (ЛП)

Артур думал, что я оставлю его. Неужели он действительно думал, что после травмы последних нескольких дней я не смогу вспомнить все в деталях? Если бы мне пришлось благодарить Рубикса за что-нибудь в моей жизни, то только за это. За то, что я преодолела панику, стыд и суровое горе, и он показал мне, что я достаточно сильна, чтобы встретить одно воспоминание, которое мой разум пытался стереть.

На горизонте звучали сирены, пробиваясь сквозь густой дым от горящего «Кинжала с розой». Я хотела увидеть, как дома превращаются в пыль. Я хотела посмеяться над символикой нового начала. Но это было невозможно из-за того, что комплекс был так близок к цивилизации, а я вся в крови. Будут заданы вопросы. Арестованы люди.

Артур был прав. Разговоры должны были подождать. А потом, ей-богу, я бы заставила его слушать, даже если бы мне пришлось ударить его по голове другой бейсбольной битой.

Стук в окно вскружил мне голову. Грассхоппер ухмыльнулся, помахал рукой и с грохотом улетел на своем байке.

За ним последовал поток мужчин в кожаных куртках, их мотоциклы взлетали вверх по грязи, как разъяренные жеребцы, несущиеся во тьме. Рев за ревом суперзаряженные двигатели разрушали тишину, превращая ночь в кошмар.

От звука меня охватил трепет. Мурлыканье мотоциклов меня больше не пугало. Это было мое наследие. Мой дом.

Садясь на водительское сиденье, Артур захлопнул дверь и вставил ключ, который дал ему Хоппер, в замок зажигания. Двигатель был настолько тихим, что после грохота мотоциклов казалось, что машина не заведена.

Из-за неразрешенной борьбы преобладали напряжение и неловкость.

Вместо того чтобы решить эту проблему и довести наши настроения до точки кипения, я тихо сказала:

— Я чувствую себя, как будто ты водитель такси.

Жесткость его спины немного смягчилась, когда Арт посмотрел на меня в зеркало заднего вида. Он изогнул бровь.

— Почему?

— Когда мы вместе едем в машине, ты всегда впереди, а я сзади.

Я вспомнила тот день, когда он бросил меня в полноприводный автомобиль и помчался через город к гавани, чтобы продать меня. Тогда у нас тоже был большой спор. Казалось, единственный способ вселить в этого человека хоть какой-то смысл — это бороться с его упрямством.

Арт не сказал ни слова. Сцепив руки на руле, он выглядел так, словно молился о терпении… или облегчении боли.

Мое сердце сжалось от пустоты между нами.

— Я люблю тебя, Артур, — выдохнула я. — Что бы ни случилось, я надеюсь, ты всегда это помнишь.

Он вскинул голову вверх, из горла вырвался низкий стон. Он снова посмотрел в зеркало, его лицо исказилось от множества вещей. Его взгляд светился в мрачном салоне автомобиля, прежде чем он наклонился вперед и уперся лбом в руль.

— Ты убиваешь меня каждый раз, когда говоришь это, Лютик.

Боль в его голосе окутывала меня печальным плачущим туманом.

— О, Арт, — я не могла терпеть его боль. Несмотря на мое тело в синяках и смертельную головную боль, я откинула одеяло и обняла спинку его сиденья, поглаживая его плечи.

Он откинулся на спинку кресла, сжимаясь в моих объятиях. Его спина упиралась в бежевую кожу, и он тяжело вздохнул, когда мои руки сомкнулись на его груди, крепко сжимая его.

— Я скажу это один и только один раз, так что будь внимателен, — я поцеловала его в ухо. — Эта ночь не изменит моего отношения к тебе. Я даю тебе свое последнее обещание. Но я понимаю, что тебе нужно подождать, чтобы поговорить об этом.

Он замер.

— Ты... ты вспомнила?

Я обняла его сильнее.

— Я говорила тебе. Все вспомнила.

Он вывернулся из моих объятий и повернулся ко мне широко раскрытыми недоверчивыми глазами.

— Ты хочешь сказать, что помнишь, как я стрелял в твоих мать и отца в упор, но ты все еще любишь меня? — Арт покачал головой. — Ты сумасшедшая, а также страдаешь амнезией?

«Боже, дай мне терпение с этим человеком».

Я хотела закричать на него, но мы оба были слишком напряжены, и нам было слишком больно для новой битвы. Вместо этого я пошла по спокойной дороге и сохранила голос ровным и успокаивающим.

— Ты их не убивал.

— Я нажал на курок.

— Ты не был собой.

Наклонившись вперед так, что его нос почти коснулся моего, он закричал:

— Они мертвы из-за меня.

Я сжала руки.

— Они мертвы из-за Рубикса!

Моя вспышка остановила его на достаточно долгое время, чтобы излить ужасные воспоминания той ночи. К черту ожидание. К черту его идеалы.

— Да, ты нажал на курок. Да, именно тебя мои родители видели в момент своей смерти, но они знали не хуже меня, что это был не ты!

— Что ты имеешь в виду, это был не я? — взревел Артур. Его нрав вспыхнул так же ярко, как огонь позади нас. Черты его лица были резкими и жестокими из-за ужасного сотрясения мозга.

Я приоткрыла рот.

— Ты и в правду не знаешь, не так ли?

Он фыркнул.

— Я прекрасно знаю. Я помню вес пистолета в руке. Помню вонь бензина. Помню, как беззвучная пуля пронзила сердца твоих родителей. Не говори мне, что я не знаю, Клео, потому что я чертовски хорошо знаю!

Его грудь вздымалась, на верхней губе и лбу выступил пот, а звуки сирен были уже не на горизонте, а совсем рядом.