Грехи семи добродетелей

Я почти не помню брата Дженнифер. Единственное, что осталось в моей памяти, так это эпизод, когда я крохой разбила себе коленку и пыталась не заплакать. Спросите, почему я глушила слезы? Потому что плакать было не для кого. Тогда, помню, меня поразило, как строгий и серьезный Габриэль впервые показал свою мягкую сторону. Он что-то говорил с упреком, но все же поднял меня и отряхивал пыльную одежду. Пока я малютка боролась с приступами боли и сдерживала слезы, мальчик с веснушками и карими глазами, как у Дженн, осматривал остальное тело. Из этого воспоминания я не могла услышать, что он говорил, смотря мне в глаза. Казалось, Габриэль как будто шевелил лишь одними губами. Но в конце его речи, я отчетливо слышала конечную пару реплик: « … Не сдерживай слезы, когда тебе больно. Это не знак слабости. Если хочешь заплакать, но не можешь показать свои два ручья другим, то найди меня». Он щелкнул по моему опухшему маленькому носу, стоя на одном колене передо мной: «Пошли, фея Банши, бабушка нас заждалась». Я не знала, что значит его обращение, незнакомые слова врезались в мою память, а слезы, как назло текли, как и говорил Габ, словно два ручья реки Айки. Поднялась летняя волна теплого воздуха, и уголке губ Габриэля села небольшая бабочка малинового окраса, из-за чего я засмеялась искренним детским смехом.

Где же был Габриэль, когда он так был нужен своей сестре? Где он был, когда умирала Моргана? И почему он не навещал своих единственных родных?

Эти вопросы лишь будоражили воздух, потому что они так и останутся без ответа. И это весьма печально, так как никто не знал, жив ли Габ, кроме него самого. А мы не видели этого парня уже много лет, будто он был лишь призраком прошлого.

Дженнифер лишь раз говорила на эту тематику после смерти Морганы. Она сказала очень жестокие слова, свойственные ее характеру: «У меня больше нет брата. Он умирал для меня каждый раз, когда бросал родню, уходя в гребанный монастырь или куда-то еще, когда умирала бабушка, и его не было рядом. Когда я была на грани смерти из-за избиения людьми, считавших меня проклятой ведьмой, когда я голодала и надеялась, что мой старший брат найдет меня и спасет, защитит, заберет с собой. Но, увы, реальность суровее мечтаний, Рейчел Хэйзи. Ты меня понимаешь, ведь твои родители, как бы прискорбно это не звучало, тоже тебя покинули. Это научило меня полагаться только на саму себя, как и тебя. Мне проще считать, что Габриэль мертв». Она тогда проплакала всю ночь, поэтому я решила больше не заводить эти разговоры, так как для нее это будет равноценно удару кинжала со спины под ребра. С уходом Габриэля Дженнифер лишилась брата, а я близкого друга.

Интересно, как там Дженни, доехала ли уже?

Дарий сказал, что ближайшие пару-тройку недель мы с ней не увидимся, как будто нас специально разделили.

Но вот по какой причине?

Меня беспокоил такой расплывчатый срок, так как с самого детства мы с Дженнифер Сеинт не разлей вода. Переживала за нее больше чем за саму себя. Она была для меня единственным близким человеком, с которым мы держались рука об руку, не смотря на трудности этой жизни. И то, что ее забрали у меня, была неимоверная трагедия. Словно я стала неполноценной.

Мои мысли прервал стук бьющейся двери об стену, что была позади меня. Я подпрыгнула от неожиданности и обернулась на шум. Юджин Дарвуд гордой и твердой походкой шагал в сторону кресла, даже не взглянув на меня, и попутно отдавал поручения слуге, что был вынужден перейти на легкий бег, так как не поспевал за парнем. Он остановился на полпути к креслу и заметил меня.

– Ягненок, ты уже здесь? Тогда не будем тратить мое бесценное время. – Оглянулся парень, при этом уже махнул рукой слуге, что бы тот удалился.

Никто из нас не сдвинулся с места, пока хлопок закрытой двери и топот ног прислуги не растворились в тишине гостиной. Мы стояли, смотрели друг на друга, не спешив нарушить молчание. Непривычно было видеть Юджина в приглушенном винного цвета костюме с серебряными запонками на рукавах.

Странно они там были всегда или же они появились только сейчас, выделяясь на фоне костюма?

Рубашка светилась белизной, подчеркивая бледноту парня. Уголки его рта были опущены, а лицо выглядело так, будто на меня одновременно смотрели два разных человека. Две разные личности. Одна хотела унизить, а другая начать работу. Разноцветные радужки глаз просто сбивали с толку, с одной стороны он выглядел опустошенным, а с другой живым. Волосы парня были уложены небрежно, производя впечатление опасно-привлекательного злодея из сказок.