Грехи распутного герцога

— Но не стоит беспокоиться, — быстро добавила Фэллон. Хотя Маргарит и Эви и приходили к ней на помощь все эти годы после того, как они окончили школу, Фэллон ненавидела мысль, что подруги думают, будто она все еще нежное существо, постоянно нуждающееся в спасении. – Я все уладила.

— Честно? – Маргарит вскинула темную бровь, ее глаза цвета виски сверкали.

— Я нашла более подходящую работу у герцога Дамона.

Золотистые глаза Маргарит расширились.

— Ты имеешь в виду герцога–демона, адского герцога? Ты не шутишь?

У нее сжался желудок. Девушка улыбнулась дрожащими губами.

— Ты слышала о нем?

В этом был какой–то смысл. Маргарит вращалась в более высоких кругах, чем Фэллон.

— Что он недавно вернулся в город? Да! И что он отъявленный негодяй и развязный человек? Да, это я тоже слышала. Я также слышала, что его репутация соперничает с репутацией его отца… – она наклонилась к ней и понизила голос. – Которого убил на дуэли ревнивый муж. Говорят, что ни одна женщина не спасется от него. И он предпочитает замужних женщин. Говорит, их труднее завоевать и все такое… Ты уверена, что ты находишься в безопасности, работая на такого человека?

— Ты столько слышала о нем?

Она пожала плечами.

— Леди Данфорд заставляет меня читать ей колонку сплетен, перед тем, как я займусь ее лечением. Это, кажется, расслабляет ее.

— Я буду в безопасности.

Маргарит недоверчиво покачала головой. Всегда в Пенвиче она была самой осторожной. Она из них всех в последнюю очередь могла попасть в неприятности.

— Как ты можешь быть в этом уверена?

Фэллон опустила свой взгляд на потертый край своего плаща, поигрывая им в руках. Недалеко отчаянно кричали гуси, поскольку их дети забросали крошками хлеба. Фэллон боялась, что Маргарит никогда не поймет и не одобрит ее отговорки.

Сделав глубокий вздох, она произнесла:

— Он не знает, какой у меня пол.

— Что?

Фэллон подняла голову.

— Он не знает, что я женщина.

Глаза Маргарит впились в нее.

— Не понимаю тебя.

— Он видит то, что я позволяю ему видеть, – она облизала губы, ожидая осуждения Маргарит. – И то, что я показываю ему, это образ мужчины.

— Мужчины? – Маргарит произнесла это слово так, словно оно было ей неизвестно раньше. На какое–то долгое время она в замешательстве смотрела на Фэллон.

Фэллон пихнула сумку у ног.

— Я стала Френсисом.

Маргарит посмотрела на сумку Фэллон. Указав на нее, она спросила:

— Что там?

— Одежда, – Фэллон скривилась, признаваясь в этом неохотно. – Ливрея моего лакея.

Маргарит приложила руку к своему сердцу, словно оно готовилось выпрыгнуть из груди.

— Зачем?

Фэллон стала приглаживать шерстяную юбку.

— Думаю, мои причины должны быть очевидными. Вот уже на протяжении двух лет мы встречаемся на скамейке в этом парке, – она обвела рукой парк. – Ты знаешь все, через что мне пришлось пройти.

— Но ты никогда не намекала, что собираешься сделать такое! Не кажется ли тебе, что это уже крайние меры?

— Ты помнишь, когда мы были в Пенвиче?

Глаза Маргарит погасли. Она возможно и не попадала в такие неприятности, как Фэллон и Эви, но ее пребывание в Пенвиче было отнюдь не легким. Такая миленькая, какой была в те годы Маргарит, она служила предметом насмешек старших девушек. Фэллон и Эви не могли постоянно за ней присматривать. Над ней издевались, ее еду крали. Страдая от недоедания и восприимчивая к болезням, большую часть времени она провела в местной больнице, где и появился ее интерес к лечебной практике и целительству. Временами Фэллон боялась, что она погибнет, как и многие девочки в Пенвиче. Фэллон проглотила комок в горле.

— Мы делаем то, что нам приходится делать, чтобы выжить. Мы все.

— Я помню, — мягко проговорила она, несомненно, ее память тоже вернулась к прошлому, вспомнила девочек, какими они были, как боролись за свою жизнь. – А если твой обман раскроют? – ее золотистые глаза остановились на Фэллон. – Что тогда? Они могут арестовать тебя… даже могут отправить в психушку. Скажут, что ты сумасшедшая… не в своем уме.

— Я просто притворяюсь слугой. Я не исполняю роль принца Альберта. Кроме того, — она усмехнулась, — кто сказал, что меня поймают? Я достаточно высокая. Я никогда не была изнеженной, чересчур женственной, миловидной девушкой, – она внимательно посмотрела на Маргарит. – Не такая, как ты.

— Да, не женственная, но все равно ты настоящая женщина. И, исходя из того, что я слышала об этом герцоге, он настоящий знаток женственности. Он разнюхает твой обман. Помяни мое слово. Тебя поймают.

— Но он еще не раскусил меня. И, кроме того, он предупредил меня, чтобы я не лезла к женской прислуге его дома.

— Что? – слово вырвалось тихим смешком. Маргарит покачала головой, крупная прядь упала на ее плечо и вспыхнула иссиня–черным цветом в лучах солнца.

Фэллон помахала рукой, давая понять, что тема исчерпана.

— Достаточно обо мне. Теперь я хочу услышать о тебе.

Все, что угодно, чтобы отвлечься, перевести внимание на что–то, чтобы не слышать этот шепот в голове, настаивающий на том, что Маргарит права, что все дело было во времени. Он разнюхает ее обман.