Грехи отцов. Том 2

— Папа, — сказала я, — почему, если ты принимаешь меня такой, какая я есть, я не смогу принять тебя таким, каков есть ты?

Машина въехала в туннель, и его шум заглушил звук голосов. Мы украдкой посмотрели друг на друга.

— Что ты чувствуешь, Вики?

— Утром, узнав, что произошло между тобой и Скоттом, я ненавидела тебя.

— Да?

— По правде говоря, мне необходимо все обдумать, чтобы делать какие-либо выводы. Этот откровенный разговор должен помочь, не так ли? Но мне кажется, что все запуталось еще больше. Когда же все это кончится?

— Да, — задумчиво сказал отец, как скрытный студент-философ, вынашивающий новую революционную теорию, — но все-таки нам надо оставаться друзьями.

— Это невозможно, но, мне кажется, в этом есть доля правды.

— Нет ничего невозможного, если ты очень сильно этого захочешь, — сказал отец.

Машина выскользнула из туннеля на мокрые улицы Манхэттена.

— Не знаю, сможем ли мы с тобой остаться друзьями, — сказала я, взяв его за руку, — не знаю, могут ли вообще родители и дети быть друзьями в обычном смысле этого слова. В их отношениях всегда очень много любви и ненависти, наверное, оптимальный вариант — сосуществование.

— Какой прагматизм, — воодушевленно сказал мой отец, — думаю, это у нас хорошо получится…

Он не поехал на Уолл-стрит.

— Не хочу отвлекать тебя от работы, — сказала я.

— Забудь об этом, ты для меня самое главное.

— У меня все в порядке.

— Неправда, ты вот-вот заплачешь.

Мы поднялись в его апартаменты и уселись в библиотеке, просторной комнате, полной мебели и стекла, и напоминающей комнату из фантастического романа. Из окна в тумане виднелся Центральный парк. Шел дождь.

Отец налил мне мартини. Я так устала, что у меня не было сил возражать. Я взяла протянутый мне стакан, и мы уселись друг напротив друга на диван.

— Все-таки я хочу быть уверенным, что Скотт не имеет никакого отношения к твоим делам, — сказал он, — я знаю, что это не мое дело, но я слишком волнуюсь за тебя, чтобы успокоиться. Уверяю тебя, я ничему не удивлюсь.

— Это удивит тебя. Я сама удивилась, когда сделала это. Поэтому я не хочу рассказывать. Я не хочу опять краснеть, хотя мне не стыдно, нет. Я рада, что это произошло. Я рада, что взяла инициативу в свои руки.

— Вики, ты сведешь меня с ума этими намеками. Ради Бога, или скажи мне все, или не говори ничего.

— Хорошо, я расскажу тебе все. Но если тебе это не понравится… ты сам просил.

И я рассказала ему историю Карибского круиза. Иногда у него вырывались восклицания: «Господи», «Боже мой», «Нет, ты этого не сделала».

— Ну и как, — сказала я в конце рассказа, увидев, как изменилось его лицо, — лишишь меня наследства?

— Не говори глупости. Я просто подумал о потерянных отпусках на моей яхте. Я мог бы поехать на туристическом пароходе и был бы соблазнен хорошенькой женщиной.

Я засмеялась, потом заплакала, потом почему-то стала смеяться опять.

— Папа, по-моему, это самая замечательная вещь, какую ты когда-либо мне говорил! Я проклинаю этот круиз. Мне не было там весело. На корабле была неприятная атмосфера, все вокруг суетились, спариваясь, как животные.

— Отвратительно, — сказал отец.

Я с подозрением посмотрела на его бесстрастное лицо.

— Да, неприятная история, — сказала я.

— Разве я спорю?

— Лицемер!

Отец сжал мою руку.

— Хорошо, ты убедила меня, что не Скотт был инициатором ваших отношений. Но когда ему пришла мысль воспользоваться ими?

— Он не делал этого. Сначала он думал, что это было нелепой случайностью, а в конце концов это стало мешать его амбициям. И ему следовало вычеркнуть меня из своей жизни.

— Если он понимал это, то почему настаивал на продолжении отношений после круиза?

— Он понял, что я его женщина, а он мой мужчина.

— Вики, что ты говоришь! Твоя речь похожа на текст из ежедневных сериалов Алисии.

— Ничего не могу с собой поделать. Я просто констатировала факты. Ты спросил, я честно ответила. Может быть, это слишком романтично.

— Но…

— На самом деле это не романтизм, это реальность.

— Ты имеешь в виду секс? Не хочешь ли ты сказать, что Скотт поделился с тобой своими проблемами, а потом заявил, что только ты можешь помочь решить их.

— Но я помогла ему.

— Ты имеешь в виду, что он импотент?

— О, папа, ты ничего не понял! Ну конечно же нет! У него все нормально, так же как и у Себастьяна, и я думала…

— Минуточку, — сказал отец, — не думаю, что отцу и дочери следует говорить о таких вещах. По-моему, мы зашли слишком далеко.

— Просто я хотела объяснить.

— Ну, хорошо, ты объяснила. Теперь расскажи, что Скотт говорил обо мне.

Я кратко описала исповедь Скотта, после его разрыва с Кевином в ресторане «Времена года».

— Поэтому я знаю, что он вовсе не так враждебно настроен по отношению к тебе, как ты думаешь. Он никогда не заикался о том, что он уничтожит имя Ван Зейлов из названия банка и не допустит Эрика к банку.

— Вики, ты слишком наивна для женщины твоего интеллектуального уровня.