Грехи отцов. Том 2

Отец сильно побледнел.

— Он сказал тебе об этом? Но…

— Не волнуйся, я не приняла это всерьез. У Скотта просто неврастения по поводу своего отца, а представления о прошлом несколько искажены.

Я вздохнула и попыталась вернуть разговор в настоящее время. Смерть Стива, конечно, была трагедией. Что до меня, мне не было нужды вдаваться в детали. Меня интересовал Скотт, а не его отец.

— Когда Скотт увидел письмо Тони? — быстро спросила я.

— После гибели Тони в сорок четвертом году. Но, к сожалению, до пятьдесят пятого года я и не подозревал о его существовании. Однако, как только я его увидел, я понял, что у Скотта есть причины ненавидеть меня. Я понял, что его срочно нужно увольнять.

— Почему ты этого не сделал, что случилось?

— Видишь ли, Вики, — отец показался мне теперь старым и уставшим, — к сожалению, я не всегда такой решительный, как хотелось бы. Иногда я настолько слаб, что не могу принять правду. Скотт был не единственным, кому удалось найти психологически правильную линию поведения.

— Другими словами, ты даже не допускал мысли о его увольнении.

— Нет, я обдумывал ее. Я всегда увольнял партнеров, как только чувствовал, что не могу доверять им на все сто процентов. Это рефлекс, и лучше довериться ему, чем продолжать с ними работать и гадать, когда они сделают еще одну попытку нанести удар в спину. Нет, я подумывал об увольнении Скотта, но почему-то убедил себя, что это не обязательно. Я думал, что смогу приручить его. Наверное, это было самым глупым решением в моей жизни.

— Но я все-таки не понимаю почему.

— В то время у меня были неприятности в личной жизни, и я не мог представить себе, что Скотта не будет рядом. В любом случае мне казалось, что я нравился ему. Я должен был в это верить, понимаешь? Это был мой миф. Он был мне необходим. Он защищал меня от реальности, к которой я не мог повернуться лицом.

— Но ты же знал, что он к тебе враждебно настроен.

— Я знал, что он хотел получить банк не для самоутверждения, а чтобы отомстить за отца. Я знал, что он борется за справедливость, и решил: хорошо, он хочет справедливости, почему бы и нет. Я вообразил, что смог бы выработать решение, которое сделает всех счастливыми. У меня была идея, что он сможет управлять банком в период, когда я отойду от дел, а мои внуки будут недостаточно взрослыми, чтобы сменить меня на этом посту. И все же я не считал, что он враждебен ко мне, это просто некоторые разногласия, но это не враждебность, я до самого конца считал, что несмотря ни на что он по-своему привязан ко мне.

— Но потом этому настал конец?

— Да, — сказал отец, — потом все закончилось.

— Это ведь случилось неделю назад, когда он вернулся на работу после отпуска на Карибском море?

— Да, он разбил мой миф и бросил осколки мне в лицо. Мне показалось, что Скотт, которого я знал много лет, умер, а на его месте оказался агрессивный и страшный человек. Его ярость шокировала меня больше всего. Он, конечно, пытался сдержать себя, но все это, как и его ненависть ко мне, было очевидно. Не могу передать свои ощущения. Не знаю, как я высидел до конца и как смогу выносить это в дальнейшем.

— Но ты смог. Ты связал Скотту руки и решил отправить его в Европу.

— Но что же мне оставалось делать. Я не мог его уволить, поскольку в противном случае он бы заставил Рейшмана играть против меня. Я не мог оставить его в Нью-Йорке, так как у меня не было ни минуты покоя. Все, что я могу сделать — это дать себе передышку, чтобы обдумать план защиты.

— Папа…

— Да?..

— Папа, ты ведь не уволишь его, правда, до тех пор, пока выдерживаешь этот риск, несмотря на то, что между вами произошло.

— Я не могу уволить его до шестьдесят восьмого года. У нас с ним письменный договор. — Но даже после шестьдесят восьмого года…

— Папа, неужели ты сможешь навредить Скотту?

— Ну что ты, я никогда не смог бы причинить ему вред. Он всегда был дорогим моему сердцу мальчиком. Я ему говорил это перед отъездом. — Отец осторожно посмотрел на меня. — Мне начинает казаться, что ты не понимаешь всех последствий враждебности Скотта по отношению ко мне.

— Да, я понимаю, но лично к тебе это не относится. Его главная задача — возглавить банк и тем самым, как он говорит, «воскресить своего отца». И если ты дашь ему то, чего он так хочет, не думаю, что он будет плохо к тебе относиться. Скорее наоборот, ты увидишь, он в конце концов простит тебя и вы помиритесь.

В разговоре наступила пауза. Потом отец сказал:

— Прости, Вики, но это чисто женский романтизм.

— Нет! Как ты можешь так говорить, как ты можешь меня так обижать.

— Тебе никогда не приходило в голову, что он хочет уничтожить меня, поменять название банка на «Банк Салливена» и сделать так, чтобы мои внуки никогда не переступили порог банка на Уиллоу- и Уолл-стрит?

— Дурацкая идея! Типично мужская фантазия, злая и агрессивная.