Грехи отцов Том 1

— По крайней мере, она будет его крепко держать в Лондоне, — предположил я с надеждой, но я ошибался. Крах Уолл-стрит вернул Стива обратно в Нью-Йорк, и, как только он оказался дома, он снова проложил себе дорогу к неуязвимому положению в нашем банке, на Уолл-стрит. Потребовалось правительственное расследование 1933 года инвестиционного банковского дела, чтобы отправить его обратно в Европу, чтобы избавить его от дачи показаний перед комиссией Конгресса (банк Ван Зейла, как и многие инвестиционные банки, действовал несколько безрассудно перед крахом), но как только он оказался по ту сторону Атлантики, он стал угрожать нам серьезными неприятностями. Бросив свою жену, он возобновил свою связь с Дайаной Слейд. Позднее он на ней женился, подтвердив наши подозрения о том, что эта парочка представляет собой неразделимый союз, но, прежде чем они смогли попытаться вернуть Стиву контроль над нашим банком, Корнелиус сумел их опередить. Старшего партнера нью-йоркского банка «уговорили» уйти на пенсию (нами было замечено обычное уклонение от налогов) и, когда Корнелиус взял на себя управление нью-йоркским офисом, он тем самым получил власть над Стивом. Стив свободно царствовал в лондонском отделении банка, но в конечном счете оно подчинялось Нью-Йорку. Теперь нам оставалось только загнать Стива в угол. И тогда мы сможем с ним покончить, если он вздумает сопротивляться.

— На этот раз он у нас в руках, — заметил я с облегчением, но я был неправ, потому что настала очередь Стива обойти нас. Уйдя из банка Ван Зейла, он использовал деньги Дайны от косметического бизнеса, чтобы основать свой собственный банк в Лондоне, и вскоре увел от нас лучших европейских клиентов. Хотя Стив больше не был партнером в банке Ван Зейла, по-видимому, война еще не была закончена; напротив, как заметил Корнелиус в гневе, она входила в новую жестокую фазу.

— Что ты собираешься делать? — спросил я его в отчаянии.

— Ну, конечно, — сказал Корнелиус, — его надо остановить. Он уничтожил наш лондонский бизнес. Восстановление всего нашего европейского филиала поставлено на карту.

— Но как мы смогли бы его остановить?

— Когда нападаешь на врага, — сказал Корнелиус, — всегда целься в его ахиллесову пяту.

— Его пристрастие к спиртному?

— А что еще? Мы распустим слух, что он ушел из банка Ван Зейла не по собственной воле. Мы скажем, что все партнеры объединились, чтобы склонить его к уходу из-за его алкоголизма.

— Но это низко!

— Пусть он подает жалобу! Пусть он встанет на месте свидетеля в суде и попытается убедить суд, что он принял зарок воздержания от спиртных напитков!

Меня это привело в замешательство.

— Но имеем ли мы моральное право разбивать таким образом его репутацию в пух и прах?

— Какое отношение это имеет к морали? Это борьба за выживание! Мы должны защитить наши интересы в Европе!

Это было неоспоримо. Я наложил запрет на свои сомнения, и начались угрызения совести.

Несколько позже мы узнали, что Стив отправился в частную лечебницу, которая специализировалась на лечении алкоголиков, и мы поняли, что он делает серьезное усилие, чтобы преодолеть свое пристрастие к спиртному.

— Хорошо, — сказал Корнелиус, — теперь нам придется с ним покончить. Я распространю по всей Уоллстрит, что Стив госпитализирован в связи с белой горячкой, а ты отправляйся в Лондон и распусти эту новость по всему Сити. И, пока ты будешь там, убедись, что это его остановит. Я имею в виду, что он должен быть остановлен. Навсегда. Я хочу, чтобы не только в финансовом мире, но вообще в мире было известно, что он конченый пьяница.

— Но поскольку у меня нет сфабрикованной фотографии Стива, я не могу ее напечатать в национальной прессе, и я не знаю как...

— Вот именно. Сделай это.

— Но...

— Сэм, я хочу, чтобы этот человек увидел такую газету и понял, что с ним покончено. Понял? Послушай, этот парень преследует нас многие годы. Он нанес невыразимый вред банку Ван Зейла, и, если мы дадим ему уйти восвояси от этой неприятности сейчас, я уверен, что он попытается пырнуть нас ножом в спину, как только придет в себя. Нам придется покончить с ним сейчас, Сэм. Мы должны. Что еще мы можем сделать? Он сам виноват — он вынудил нас предпринять действия. Мы просто жертвы, которые действуют в интересах самообороны.

— Нейл, неужели ты сам в это веришь? Ты не можешь.

— О, нет, я могу! — воскликнул Корнелиус с жаром, а затем он произнес чрезвычайно вежливым голосом: — Я надеюсь, мы не станем с тобой ссориться по этому поводу, Сэм. Я надеюсь, что ты не пытаешься учить меня тому, что я должен делать для блага моей фирмы.

Я посмотрел на него, и он посмотрел на меня. Я сразу понял, что должен принимать в расчет эту реальность, которая состояла в том, что мой лучший друг прежде всего был моим боссом, который мог бы уволить меня, и сделал бы это, если бы это его устраивало. Это был горький момент истины.

Я подумал, хотя, конечно, не произнес вслух: «Ты изменился». Не так должны складываться между нами отношения. Мы все еще должны были оставаться друзьями, какими мы были много лет назад, в Бар-Харборе.