Грехи отцов Том 1

Я не собирался задавать эти вопросы. Теперь мы с Корнелиусом редко упоминаем старого врага Стива Салливена и никогда, ни при каких обстоятельствах не вспоминаем Дайну Слейд.

Уже прошло около двадцати лет, когда Корнелиус впервые схватился со Стивом. Хотя мы тогда едва вышли из подросткового возраста, своей упорной работой в банке, куда мы поступили после смерти Пола, мы завоевали доверие, и Корнелиус начал сознавать, что он больше не может терпеть снисходительное и покровительственное презрение своего самого могущественного партнера. Однако, когда он впервые высказал мысль, что он мог бы попытаться «убедить» (его слово) Стива покинуть Нью-Йорк и переехать в Лондон, чтобы возглавить там филиал банка Ван Зейла, я подумал, что он сошел с ума.

— Как мы сможем заставить его сделать это? — Я был напуган и шокирован. Сама мысль о нас, выгоняющих Стива прочь из здания банка на Уиллоу-стрит, дом 1, вызвала в моем воображении картину двух котят, пытающихся лишить обеда льва, оттаскивая его от пищи за хвост.

— Не будь дураком, Сэм, — сказал Корнелиус, как всегда удивленный моей наивностью, которую, несмотря на два с половиной года работы в банке, я иногда проявлял. — Ты и в самом деле забыл, что произошло, когда Пол умер?

Чтобы защитить интересы банка после убийства Пола в 1926 году, Стив был вынужден скрыть подлинные факты преступления от полиции и совершил свой собственный, чрезвычайно успешный акт мщения над убийцами. И вот теперь Корнелиус решил, что пришло время, когда мы можем использовать это техническое препятствие, оказанное полиции, в качестве рычага для выдворения Стива из нашего банка на перекрестке Уолл-стрит и Уиллоу-стрит.

— Но это же шантаж! — воскликнул я с возмущением.

— Нет, нет, нет, — успокаивающе сказал Корнелиус. — Здесь не идет речь об изъятии денег. Я просто собираюсь выяснить несколько фактов и применить немного логического убеждения. Чем же это плохо? Торговцы делают это сплошь и рядом.

Я не присутствовал при разговоре Корнелиуса со Стивом. Я просто сидел в своем кабинете и ждал с пересохшим горлом. Я не думал, что он смог бы выкрутить Стиву руки, но я им восхищался уже за то, что у него хватило мужества попытаться.

Через некоторое время он пришел ко мне. Он выглядел немного побледневшим, но глаза его сияли.

— Тебе удалось? — воскликнул я.

— Конечно. — Корнелиус постарался, чтобы его ответ звучал небрежно, но это ему не удалось. Мы рассмеялись, я пожал ему руку с энтузиазмом, и мы поспешили домой отпраздновать событие. Я вспомнил, что, когда в вестибюле в приступе неудержимого веселья мы кричали «Йо-йо», я подумал, что Корнелиус самый замечательный человек, которого я встречал, и как мне повезло, что он мой друг. Я знал, в моих интересах испытывать к нему симпатию, поскольку мои будущие успехи в качестве банкира целиком находятся в его руках: ведь я никогда бы не стал работать на того, кого презирал. Теперь, когда за Корнелиусом утвердилась репутация деспота, многие с трудом могли поверить, каким великодушным он был ко мне в дни нашей юности; он охотно делил со мной свой кров и свое богатство и никогда не пользовался преимуществами своего финансового и социального положения, поддерживая меня так же, как и я его, в дни наших битв за положение в банке. Он всегда оставался мне предан и откровенен со мной, безупречно честен, неустанно заботлив и добродушен. Он также был — и в наше время мало кто этому поверил бы — очень веселым. В те старые времена мы часто помногу хохотали, особенно в те золотые дни лета 1929 года после того, как ему удалось изгнать Стива Салливена из Нью-Йорка, и я никогда не забуду свой двадцать первый день рождения, когда мы закатили колоссальную вечеринку, пили контрабандное шампанское и танцевали с нашими девушками под музыку оркестра «Регтайм Александер».

Не мы одни наслаждались в то лето 1929. В Лондоне Стив Салливен сошелся с молодой женщиной, бывшей некогда любовницей Пола, Дайаной Слейд. Поскольку мы знали, что его возвращение в Нью-Йорк только вопрос времени, мы смотрели на этот новый союз с большим подозрением.

Дайна была больше, чем просто бывшая любовница Пола. Она была также самой замечательной его протеже, и в 1922 году он основал в Лондоне косметический бизнес для нее. Она была на семь лет старше нас, безусловно компетентной, несомненно честолюбивой, и, хотя мы никогда с ней не встречались, Корнелиус долго считал ее угрозой для своего спокойствия. Возможно, корни этого антагонизма надо искать в его ревности; она была очень близка к Полу, и он высоко ее ценил. Она даже родила Полу сына, Алана, который позже был убит на войне. Корнелиус, который настроился на то, что он будет наследником Пола, вполне естественно не мог примириться с существованием незаконного сына Пола, и для него стало большим облегчением, когда этот ребенок не был упомянут в завещании Пола.

— Если Стив спутался с Дайаной Слейд, нам от этого ничего хорошего ждать не приходится, — сказал он мне, когда слухи о подвигах Стива дошли до нас из Лондона.