Грехи наших отцов

– Что! Что это ты такое несешь? Ты никогда нам не помешаешь. Иди сюда!

Даваясь от смеха, Стольнаке выдвинул стул, и Анна-Мария бочком пробралась на свое место. Она улыбалась. Карзан вкратце пересказал, о чем только что говорил Свен-Эрик. Беседа снова набрала обороты, и на какое-то время Мелла перестала быть в центре внимания.

На столе лежали утренние газеты. На первых полосах – труп из морозильника и мертвые женщины в снегу. Теперь они поднимут тему убийства Хенри Пеккари.

– Ты собираешься объявить им, что мы нашли кровь и волокна одежды мертвых женщин на снегоходе Хенри Пеккари? – спросила Анна-Мария Ребекку.

– Нет пока, – ответила та. – Пресс-конференция в пять. Хорошо, если ты тоже там будешь.

– Знала бы, приняла бы душ утром, – вздохнула Мелла. – И причесалась бы получше. – Она огляделась. – Где Томми?

– Ушел домой, – ответила Магда Видарсдоттер. – Он неважно себя чувствует.

Анна-Мария решила про себя, что надо бы отправить Томми на больничный. И позвонить ему, пока будет сидеть дома. Есть разговор.

– Думаешь, что надеть на девичник у Ребекки? – спросил Свен-Эрик.

– Что? Нет… я не…

– Собственно, это не совсем девичник. Бывшая коллега из Стокгольма приезжает с коллегами, – несколько смущенно объяснила Ребекка и тут же добавила: – Приходи, правда! Они замечательные.

– Хм… Спасибо.

Ее взяли в клещи. Анна-Мария видела, что Ребекка была вынуждена пригласить ее. Чертов Свен-Эрик! Что дает ему право решать за других? «Никуда я не пойду, – мысленно ответила Ребекке Мелла. – Не нужны мне твои коллеги из адвокатского бюро в Стокгольме».

Телефон Свена-Эрика зазвонил. Тот поднялся, со значением посмотрел на Ребекку и вышел в коридор. Спустя некоторое время вернулся обратно.

– Похоже, она нашла клиента, который знает, кто эти женщины.

– Кто нашел? – не поняла Анна-Мария, но ей не ответили.

– Тебе нужна компания? – спросила Ребекка. – Может, Карзан…

Свен-Эрик махнул рукой.

– Он не станет говорить с полицейским – разве что с тем, кто на пенсии. И я дал слово сохранить его имя в тайне. Никаких допросов, никаких свидетелей – вот его условие. Я выезжаю немедленно.

– Здорово, если получится их идентифицировать, – заметила Ребекка. – Но, черт возьми… – Она посмотрела на часы. – Через пятнадцать минут мне надо быть в тинге. Негодяи должны быть осуждены.

– Не все, похоже, – громко заметила Мелла, когда Ребекка уже вышла в коридор.

* * *

Бёрье Стрём спустился в подвальный ресторан отеля «Феррум» и взял на обед треску под яичным соусом. Местный охранник составил ему компанию. Хороший парень, он родился в Мерасярви и оказался дальним родственником Бёрье. Они нашли общие корни где-то в середине XIX века. Потом, конечно, поговорили о боксе. Бёрье вспомнил отца.

– Что за чертовщина с ним случилась? – Охранник сочувственно покачал головой.

Бёрье сказал, что ему нужно в похоронное бюро и в церковь. Чуть было не упомянул о Рагнхильд, но в последний момент спохватился.

– Всё спокойнее, когда отец в земле. – Охранник кивнул.

– Конечно, – согласился Бёрье. – Мне бы какую-нибудь рубашку…

Он потянул выцветшую футболку на груди. Вспомнил Рагнхильд – что она сказала бы на это?

– Как надел в Эльвбю, так и ношу. Сел в машину и поехал. Не уверен, что запер входную дверь. Надо бы приодеться.

– Посмотри в кладовке, – посоветовал охранник. – Люди часто забывают у нас вещи, а потом не спрашивают.

– Там может быть что-нибудь подходящего размера? – Бёрье улыбнулся. Он был на голову выше охранника, тоже довольно крупного парня.

Отыскалась подходящая фиолетовая рубашка из дешевой хлопковой ткани.

– Бери, – великодушно разрешил охранник. – Она давно здесь висит. Все равно скоро выбросим.

Бёрье застегнул манжеты. Протянул руку, как маленький, чтобы охранник помог с правым. Вспомнил, как когда-то Сису-Сикке и Ниркин-Юсси так же завязывали ремешки боксерских перчаток на его запястьях…

1962–1966 годы

– Боксер просто-напросто упадет, если у него не хватит сил выдержать все раунды, – говорил Ниркин-Юссе на тренировках тем, кто пролезал на ринг через веревочное ограждение. – Вы должны прыгать и бегать. Бегайте! – возвещал он голосом лестадианского проповедника, а потом цитировал апостола Павла: – «Разве вы не знаете, что все бегуны участвуют в забеге на стадионе, но только один получает награду. Так бегите же, чтобы выиграть»[30]. Я помню о цели, когда бегу, и не бью по воздуху, когда боксирую. Я заставляю свое тело повиноваться. Так сказано в Библии, ребята.

И Бёрье бегал. Ему было одиннадцать, и он бегал каждый день, днями напролет. В школу и обратно.

Вам воздастся сторицей, парни. Пусть другие смеются. Со временем охота смеяться у них пропадет.

В двенадцать лет он бегал в лесах вокруг Луоссаваары, старой шахтной горы.