Грехи наших отцов

Вот уже много лет Ниссе пытался пристроиться в туристическом бизнесе. Ремонтировал разную технику для управления коммуны, развозил газ и дрова для бытовок. Все его имущество умещалось в двух коробках – несколько клетчатых рубашек, носовые платки для снюса, которые он завязывал на шее, скрепляя кольцом из оленьих рогов, шерстяное белье, пара джинсов и кожаные штаны. Трусы он покупал в «Купе» упаковками по двенадцать штук и не стирал, выбрасывал.

Ниссе посмотрел на ее лыжню, уходящую к перевалу на севере.

– Ты идешь с Локты?

Ребекка кивнула. Лгать не имело смысла, да и зачем. Ниссе как будто задумался. Посмотрел на нож на ее поясе и сразу определил, какой мастер его сделал.

– Слушай, можно мне взглянуть на твою руку? – спросил Ниссе, пока Ребекка опустошала термос, слизывала крошки от шоколадного кекса с упаковки и дожевывала яблоко.

Она протянула руку. Ниссе взял ее в свою грубую, медвежью ладонь, быстро осмотрел, ущипнул чуть пониже костяшек. Кожа расправилась не сразу, складка сохранялась несколько секунд. Ребекка почувствовала себя круглой дурой – в горах, с обезвоженным до крайности телом и ослепшая от снега. Но Ниссе, как всегда, был сама любезность.

Они познакомились на прокурорской вечеринке в Нутти-Сами-Сиида – открытом для туристов саамском поселении в Юккасярви. Уставшая от бесконечного нытья коллег и своего собственного – по поводу плохих адвокатов (уму непостижимо, из каких соображений клиенты платят им деньги, если в зале суда имели бы лучшие шансы, защищаясь самостоятельно), никуда не годных судей (они покупаются на такие дешевые уловки; достаточно взглянуть, в чьих руках колотушка, и обвинение можно снимать, все равно не добьешься толку), испорченного отпуска из-за дел в апелляционном суде и нечеловеческой загруженности, низкой зарплаты и туповатых полицейских, – Ребекка убежала в тундру, к стаду оленей-самцов. Там она и познакомилась с Ниссе, который кормил своих питомцев оленьим лишайником.

Ребекка спросила разрешения – и была допущена к животным. Ниссе объяснил, как подходить к оленям и что с ними все время нужно разговаривать, чтобы они знали, где она. Ребекка спросила, нет ли среди них агрессивных и как от них уберечься, и Ниссе ответил, что, если с ними обращаться по-человечески, дружить можно почти со всеми.

Потом они вместе сидели у костра. Пили кофе с нарезанными кусочками зелеными яблоками – единственным, что у него было из еды. Признались друг другу, что любят одиночество. Ниссе открыл, что ведет полукочевой образ жизни, но сейчас ему приходится много работать с туристами в Нутти, чтобы погасить налоговые задолженности – больше пятнадцати тысяч. Он выбросил свой «Ски-Ду Элан», хотя сейчас это, наверное, антиквариат, и купил «Ски-Ду Тундра». Потратил на новый снегоход почти все деньги, и ничего не осталось на налоги. Он давно перестал вскрывать письма из налогового ведомства, чтобы не расстраиваться, и теперь они, наверное, ищут его с фонарем.

Разговор окончился тем, что Ниссе принес пакет со всеми бумагами и квитанциями. Ребекка бегло просмотрела и спросила, может ли взять все это домой. Даже написала расписку на обратной стороне какого-то меню.

Неделю спустя она вернулась с папкой, где лежали отсортированные бумаги. Ребекка послала запрос о пересмотре суммы задолженности. После вычета разного рода расходов долг уменьшился наполовину. Ребекка попросила налоговое ведомство об отсрочке и составила план выплат.

Ниссе сказал «ага» и даже не поблагодарил ее. Но с тех пор регулярно появлялся в доме Ребекки с копченой рыбой или куском сушеной оленины.

Однажды она купила зеленые яблоки, хотя не ела их. Просто вспомнила Ниссе возле прилавка с фруктами.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Ребекка.

Она не могла держать глаза открытыми. Чувствовала, как между ресницами просачиваются слезы.

Ниссе ответил, что выслеживал куропаток.

– Но я не охочусь, – добавил он своим мелодичным голосом, в котором Ребекке всегда слышались переливы саамского горлового пения вуолле. – Думаю, могу тебя подвезти. Все равно собирался возвращаться. Но назад мы поедем не этой дорогой. – Ниссе кивнул в том направлении, откуда пришла Ребекка.

Она сказала, что у нее припаркована машина на стоянке в Локте. Затем села на снегоход позади Ниссе, обхватила его за корпус. Ниссе был ровесник ее отца, три месяца разницы.

На стоянке в Локте он вызвался сесть за руль. Ребекка устроилась на пассажирском сиденье. Она понимала, что так будет лучше.

Ниссе остановился в Бьёрслидене, взял ее карточку, купил воды и пакетик чипсов. Ребекка видела, что ему нравится вести ее дорогую машину. Он спросил, сколько стоит эта роскошь, и включил негромкую музыку по радио «Норрботтен».

Ребекка честно назвала сумму и уснула. Проснулась только в своем дворе.

– А ты как собираешься добираться домой? – спросила она Ниссе.

– Не беспокойся, – ответил он. – Я уже позвонил кузине. Она приедет и заберет меня.

* * *

Анна-Мария вышла из комы в четверть шестого вечера седьмого мая.

Роберт дремал на койке рядом и во сне звал ее по имени, а потом проснулся и услышал ее голос: