Грехи наших отцов

Но там никого не оказалось, кроме самого Франса Меки и его жены, которую, согласно паспорту и муниципальным регистрационным спискам, звали Мария Меки. Разве что еще одна молодая женщина по имени Тоня Литвинович.

Марию Меки и Тоню тут же доставили на допрос по предварительному следствию. Жена Брусничного Короля сообщила, что двое русских арендовали у них флигель. Она открыла контракт в телефоне. Егор Бабицкий и Юрий Юшенков проживали в пристройке к главному зданию. Теперь их там не было – только каркасы от кроватей без матрасов, маленький столик с микроволновкой и два стула. Больше ничего. Окон тоже не было. Карзан Тигрис и его коллега из Каликса задались вопросом, за кого держали здесь этих двоих, если обрекли жить в таких условиях.

Следы ног вели от дома к чему-то похожему на пепелище. Вызвали криминалистов, которые еще не управились в доме Томми Рантакюрё. Предварительный осмотр выявил остатки двух матрасов, разного текстиля и обгоревшую собачью тушу. Животное было застрелено.

В отделении полиции Мария Меки заявила, что на дальнейшие вопросы будет отвечать только в присутствии своего адвоката. Она рвалась домой, к больному мужу, за которым нужен постоянный уход. Поскольку оснований для ее задержания не было, Мария Меки покинула отделение полиции вместе с Тоней, так же ничего не знавшей ни о Егоре Бабицком, ни о Юрии Юшенкове. На вопрос, не был ли один из них ее парнем, не занималась ли она с ним сексом или, может, каким-то образом работала на них, Тоня отвечала, что старики – не ее стиль. При этом так посмотрела на присутствующих в комнате мужчин, будто сказанное относилось и к ним тоже.

Двум коллегам из Елливаре было поручено наблюдать за домом. Нельзя было упускать из виду двух женщин.

Отделение полиции осаждали журналисты. В половине десятого вечера Карл фон Пост провел очень короткую пресс-конференцию. Он подтвердил, что один из обнаруженных в доме полицейских мертв, состояние другого критическое. Остальные вопросы оставил без ответа.

* * *

В десять минут двенадцатого пятницы Снуррис вскочил на лапы и залился громким лаем. После этого в дверь постучали. Раздернув гардины, Ребекка увидела автомобиль Карла фон Поста. «Нет, это уже слишком, – подумала она. – Что ему нужно, хотела бы я знать».

Она спустилась с лестницы. Не впервые фон Пост заявлялся к Ребекке в дом собственной персоной. Похоже, на этот раз ему понадобились бухгалтерия Пеккари. Ребекка злорадно ухмыльнулась, представив, сколько рейсов вверх-вниз по лестнице придется сделать фон Посту, чтобы перенести все коробки в машину.

Но, открыв дверь, она увидела совершенно другого Карла фон Поста. Он выглядел жалко – бледный до желтизны, с мешками под глазами. Какой-то даже ранимый, беззащитный.

Ребекка почувствовала недоброе.

– Могу я войти? – спросил он.

– Зачем?

– Ты что, ничего не слышала? Я пытался тебе дозвониться, Фред Ульссон тоже. Ты отключила телефон.

– Да, я отключила телефон, потому что… – начала Ребекка.

Она сделала это, чтобы не смотреть «Инстаграм» Марии Тёрме. И не отправлять Кристеру сообщений, что он подлец.

– …Потому что это не важно. – Ребекка опустила глаза. – Так что случилось?

И фон Пост все рассказал. Он стоял на пороге, в отраженном от только что выпавшего снега весеннем свете, и говорил самые ужасные и немыслимые вещи. Бледные губы шевелились, открывая черное отверстие рта.

– Они пытались представить все так, будто Томми сначала убил Меллу, а потом застрелился сам. У него в руке было огнестрельное оружие. Они не учли, что Мелла разговаривала с дочерью как раз перед их появлением в доме. Похоже, Анна-Мария отложила телефон, когда они вошли, потому что лежала на нем. Так что они его не видели.

– Йенни… – прошептала Ребекка.

– Да, это ужасно. Но Йенни слышала, как Анна-Мария сказала: «Погоди-ка», – как будто что-то отвлекло ее внимание.

– Кто-то вошел в дом, к примеру, – подхватила Ребекка. – Или она услышала звуки по ту сторону двери.

– Что-то в этом роде. Потом закричал Томми – «please no» или только «no», – и раздались два выстрела. После чего Йенни выронила телефон, и он разбился. Вообще, она неплохо держалась. Истинная дочь своей матери.

Тут Ребекка, должно быть, сделала какое-то движение – подняла бровь или вытянула шею. Впервые она слышала от фон Поста доброе слово в адрес Анны-Марии Меллы.

Фон Пост заметил это движение.

– Я все знаю, – тихо сказал он. – Эрика, моя жена, уже сообщила мне, что я свинья. И она права.

Его голос сорвался. Фон Пост прочистил горло, прежде чем продолжить.

– Она требует развод. У меня черная полоса, Мартинссон.

Лицо фон Поста сморщилось, рот дернулся.

– К черту. – Он встряхнулся. – Сейчас главное для нас – Мелла. И Томми, разумеется.

– Но Анна-Мария… Как…

Ребекка не договорила, ощутив ком в горле.

– Этого никто не знает. Они просверлили ей череп, сбили давление, но Мелла все еще не пришла в себя. Врачи не могут сказать, выживет ли она. Сейчас ее транспортируют в Умео на самолете, насколько мне известно.

– Но Томми…

– Томми умер на месте.

– Ничего не понимаю… За что?