Грехи наших отцов

Бёрье пробежал глазами цифры. Затраты на тренировки, одежду, аренду зала и множество других статей, о которых он до сих пор даже не догадывался. Транспорт, еда, квартира, машина…

– Но у меня нет машины, – удивился Бёрье.

– Разумеется, она у тебя есть. – Биг Бен, затянулся сигарой. – Если ты не хочешь ею пользоваться, это твои проблемы.

Он ткнул пальцем в колонку. Там было написано, что Бёрье Стрём арендует американский «Рамблер». Даже если так, сумма за автомобиль с мотором как у швейной машинки показалась ему сильно завышенной.

– Но я не хочу…

– Чего ты не хочешь? Все это прописано в контракте. Я – твой владелец, понимаешь?

Бёрье был далек от бухгалтерии, но цифры говорили с ним на понятном до ужаса языке. На сегодняшний день он задолжал Биг Бену О’Шонесси почти десять тысяч долларов.

Биг Бен рассмеялся и захлопнул папку.

– Не волнуйся, мой мальчик, ты все отработаешь, и даже более того. У тебя два матча в декабре, один в январе и до июня следующего года борьба за чемпионский пояс. После этого ты сможешь купить дом с бассейном. Заведешь девушку и наденешь ей на палец кольцо с красивым камнем. Пресса такое любит.

Мужчины в костюмах рассмеялись как по команде.

– Нет ничего плохого в том, что у тебя доброе сердце, – утешил Бёрье Биг Бен. – Но это бизнес. Так я достиг вершины, и тебя проведу тем же путем.

Несколько ночей подряд Бёрье снилось, что он участвует в Королевских боях. Плантаторы из южных штатов стравливали чернокожих рабов. Королевские бои – схватка на выживание, до тех пор пока не останется один, кто еще способен стоять на ногах. Несчастные дрались как бешеные звери, часто с завязанными глазами, и на последнего оставшегося в живых дождем просыпáлись деньги.

Бёрье тоже дрался, хотя и кричал: «It’s a mistake!»[74] Просыпался в холодном поту, с отпечатавшейся на сетчатке ужасной картиной – сотни мужчин лежат вповалку, их ноги вздрагивают, как свежепойманные рыбы. В этом сне Бёрье видел себя со ртом, полным крови. И в железном ошейнике, как у цепной собаки.

Бёрье знал, что Королевские бои продолжались до тридцатых годов двадцатого века. «Они продолжаются до сих пор», – подумал он.

Соседка постучала в стену: «Quiet!»[75] Заплакал ребенок.

Похоже, Бёрье громко кричал во сне.

* * *

Анна-Мария ехала к летнему дому Томми Рантакюрё. «Дворники» метались на предельной скорости, но снег все равно успевал налипнуть на ветровое стекло. Пришлось выйти и смести его голыми руками.

Последние метры машина еле ползла, а Мелла больше всего на свете опасалась встретиться с какой-нибудь фурой из Нарвиксхоллета.

«Тойота» Томми стояла на расчищенной от снега парковке, как он и говорил. Анне-Марии удалось втиснуться за ней. Возможно, слишком близко к обочине, но она не собиралась задерживаться здесь надолго. Остальные машины на парковке, похоже, давно не использовались и стояли заметенные снегом.

Попытка дозвониться до Томми отсюда окончилась ничем.

Дом стоял не так далеко от дороги. Следы Томми выглядели как чуть заметные углубления в снегу. Анна-Мария заперла машину и замоталась шарфом до глаз. Пошла по следам Томми и скоро опять вымокла. В ботинки набился снег. «Нужно всегда держать в машине сухую обувь», – подумала Мелла.

Ветер усилился, когда она пересекала торфяник, где не росли деревья. Снег летел в глаза, на шапке образовалась ледяная корка. Мелла не мерзла, но идти было тяжело. Хотя и недалеко – точно меньше километра. Но дорога от машины до дома заняла больше двадцати минут.

Дом в спортивном стиле шестидесятых годов. С подветренной стороны намело сугроб почти до подоконника. Мелла оглянулась. Обратный путь не представлял проблемы, даже при такой видимости. Главное, чтобы машину удалось сдвинуть с места.

– Томми! – позвала Мелла.

Но слова вместе с ветром улетели в противоположном направлении.

Она взялась за дверную ручку. В этот момент дверь открылась изнутри, и Мелла подпрыгнула от неожиданности.

– Как ты меня напугал, – выдохнула она. – Что с тобой, Томми?

Томми Рантакюрё плакал, и Мелла впервые видела его таким. Выглядел он ужасно – волосы висят немытыми сосульками, из носа течет, как у пятилетнего ребенка. Дешевое одеяло из синтетики обернуто вокруг плеч поверх куртки.

– Анна-Мария…

Он поднял руки, как будто хотел ее обнять, но остановился на полудвижении. Руки безвольно упали, одеяло приземлилось в дверном проеме. Мелла затащила Томми в дом, подобрала одеяло и закрыла дверь.

Мебели в помещении было мало – двухъярусная кровать, два стула и кофейный столик. За тонкими стенами ощущалось движение ветра.

– Ты не топил? – спросила Мелла. – Да что с тобой? Что-то не так с Миллой? У нее ребенок от нового парня?

– Нет-нет… – Томми опустился на стул, локти тяжело упали на колени. – Со мной все кончено, Анна-Мария. Я лечу в ад.

Теперь он рыдал в голос. Добиваться разумных объяснений было бессмысленно.

Анна-Мария открыла шкафчик под посудным столиком. Отыскала бутылку «Ягермейстера», налила большой бокал. Она сразу заметила, что Томми пьян, но это не имело никакого значения. Главное теперь – сдвинуть машину с места.