Грехи наших отцов

Она устала злиться, снова и снова прокручивать в голове старую песню с привкусом горечи – о тяжелом, отработавшем свое лодочном моторе, который медленно-медленно погружается на дно. Снежный мост все еще ждал ее. В этом решении была непреодолимая сила – сознание того, что Рагнхильд может. Что это у нее есть, что бы ни случилось.

«Мне нет необходимости терпеть все это ни одной лишней секунды», – рассуждала она.

Хлопья за окном кружили, танцевали, как будто старались успеть как можно больше за время короткого полета. Завтра они станут водой. Послезавтра – травой.

Звонок в дверь – это Бёрье. Рагнхильд открыла. Не быть одной еще не означает полное освобождение. Она больше не верила в любовь. Просто в присутствии другого человека боль притупляется. Особенно если не чувствуешь себя достаточно сильной, чтобы жить по своим убеждениям. Пока, во всяком случае.

* * *

Анна-Мария Мелла управлялась на кухне. Рыбу поставила в духовку, кастрюлю с картошкой на плиту. Газеты и другая почта пополнили растущую кипу отложенного на потом.

Анна-Мария разгрузила и снова загрузила посудомоечную машину. Встряхнула пакеты с мусором, чтобы их можно было нести. Пальцы стали липкими.

«Неужели так трудно завязать пакет? – подумала она. – Насколько проще продолжать бросать мусор в кучу, которая может завалиться в любую секунду, и ждать, когда пакет в мусорном ведре сменит кто-нибудь другой? Насколько легче каждый раз переступать через переполненные мусорные мешки возле входной двери, делая вид, что их не существует? И сколько энергии экономит человек, когда ставит пустой пластиковый стаканчик из-под йогурта в холодильник, вместо того чтобы его выбросить? Слишком много вопросов. Неужели нет ни одного исследования на эту тему?»

Анна-Мария набрала номер Томми Рантакюрё, надела наушники, сунула ноги в деревянные сабо и приготовилась выйти под снегопад с липкими пакетами в руках. Томми Рантакюрё молчал, и ей пришлось оставить ему сообщение. Анна-Мария велела Томми сидеть дома до конца недели, но он должен был ответить на ее звонок.

Забыв на время о кухне, она сосредоточилась на завалах обуви в прихожей. Зимние ботинки и сапоги убирать, похоже, рано. На дворе снег. Что за паршивый май в этом году! Завтра по пути на работу Мелла заедет к Томми, так она решила. Позвонит в дверь и выяснит, что случилось.

Когда Анна-Мария попыталась вытащить пылесос, на нее свалилась швабра. В кладовке, как всегда, черт ногу сломит. «Может, не стоит сейчас беспокоить Рантакюрё? – спросила себя она. – В конце концов, я ему не мать. Сколько можно с ним нянчиться?» Он появлялся на работе с явными признаками похмелья, да еще брал больничный, когда уходил в запой. Может, пора перестать потакать ему? С другой стороны, зачем вообще потакать, когда человеку нужна помощь? И не лучше ли будет доверить это дело специалистам?

Анна-Мария взяла телефон и набрала сообщение для Томми:

«Будь добр, позвони. Сейчас же. Я всего лишь хочу знать, как ты».

Йенни спустилась со второго этажа в наушниках – слушала музыку. Анна-Мария прошла за дочерью на кухню.

– Можешь пропылесосить? – спросила она.

Йенни вытащила затычку из одного уха:

– Что?

– Пропылесосить, – повторила Анна-Мария. – Только внизу, в прихожей и на кухне. Я там перебирала обувь, и…

– Но, мама, стоит мне только появиться, как ты тут же нагружаешь работой… Почему бы тебе не обратиться к Густаву или Петеру?

– Ладно, – прошипела Мелла. – Я сама все сделаю.

– Ты никогда не просишь, мама, – продолжала Йенни. – Ты приказываешь. И насаждаешь в семье матриархат. Спасибо.

Она снова развернулась в сторону лестницы.

– Так что? – крикнула ей вслед Мелла. – Мне пылесосить? И как быть с равенством и справедливостью в таком случае?

– Я все сделаю, – ответила Йенни. – Только не сейчас. Почему твои приказы нужно исполнять немедленно? Ты слишком много нервничаешь, мама.

«Мне скоро выходить, – подумала Мелла. – Вот только полью цветы и достану из духовки семейный ужин».

* * *

Ребекка Мартинссон почистила тряпичные коврики свежим снегом, постелила их на только что выскобленный пол и затопила печь, чтобы немного просушить помещение. Когда зазвонил телефон, она подумала, что это журналисты, и решила не отвечать. «Надеюсь, в скором времени они подыщут себе другую тему», – решила Ребекка.

Но это оказался Монс.

– Ты спрашивала насчет специалиста по организованной преступности, – начал он, даже не поздоровавшись. – Она позвонит тебе в течение ближайшего часа со скрытого номера. Ответь, пожалуйста. И она не в восторге от нашей просьбы, скажем так.

– Спасибо, – Ребекка опустилась на край дивана, чтобы не смять аккуратно расставленные подушки. – Только знаешь, меня ведь отстранили от расследования.

– Да-да, наслышан, – рассмеялся Монс. – Ну ничего, этот контакт может пригодиться тебе в дальнейшем.

Они поговорили еще немного. На выходные Монс планировал морскую прогулку под парусом с друзьями. Ребекка сказала, что у них в Кируне ничего не видно на расстоянии вытянутой руки из-за снега.

– Что за чертовщина? – удивился Монс.