Грех Захарова

– Мир, – папа заглядывает в глаза сочувственным взглядом. – Он специально убрал меня. Собственный сын. Я из-за него несколько месяцев в коме пролежал. Если бы не… Если бы не Тимур… Сдох бы давно. Он нашел меня в крови. Нашел там, где никто не догадался бы даже искать. Привез в больницу. Сын хотел избавиться от меня, потому что я многое узнал о его грехах. Поэтому мне ни чуть не жаль Матвея. И неудивительно уже ничего. Все, в чем его обвиняют, правда.

– Что он с тобой сделал?

– Несколько пуль всадил, – грустно усмехается. Глаза отца начинают сверкать, единственная слезинка катится по его щеке, которую я сразу же вытираю.

– Пап, – в области груди становится тяжело. – Ведь он не был таким.

– Не был, – соглашается. – Пока не связался с той компанией. Он уже шесть лет занимается такими делами, дочь. Находит невинных девчонок, продает их за крупную сумму. А потом, когда они лишаются… – громко сглотнув, отец опускает взгляд. – Когда они лишаются девственности, он их снова продает, но уже чтобы они «работали». Тех, кто отказывается, не щадит. Убивает. Точнее, это осталось в прошлом. Если бы не ты, он продолжал бы уничтожать, – последнее говорит тихо. – Я то же самое сделал бы, будь на твоем месте. Не задумываясь.

Я своим ушам не верю! Это какой-то сон… Значит, брат продал меня. Я должна была стать женщиной, а потом… Ублажать мужиков за деньги? Господи…

А еще больше не хочется думать о том, что мой отец живет благодаря Тимуру…

– Мира, сегодня все должно закончится. Захаров выйдет из тюрьмы. Но для этого ты должна действовать по плану. Не расстраивай меня, хорошо? Они взрослые мужики. Быстро все проблемы решат. И Тимур вернется…

И Тимур вернется…

Хмыкаю, очень резко встаю с места. Подхожу к окну, слыша звук открывающейся двери.

– Нам пора, – сообщает Гордин.

На судебном заседании мне становится не по себе. Тем более после того, как вижу Захарова за решеткой. В наручниках!

Совесть грызет изнутри! Он из-за меня там! Я должна там находиться, а не он!

Прокурор задает бесконечные вопросы отцу, на которые родитель отвечает настолько спокойно, будто вовсе не о его сыне речь идет. Он защищает Захарова! Потом еще пару человек утверждают, что Матвей был психом. Принимал какие-то гадости.

Моя голова ничего не соображает. Я даже не слушаю, что говорит адвокат. Не слышу слова судьи. Перед глазами туман.

Наши с Тимуром глаза встречаются. Всего на секунду. Он что-то шепчет и улыбается.

«Все будет отлично».

Да только я сомневаюсь.

– Встаньте, – кто-то обращается ко мне, указывает выйти вперед. – Где вы были…

Прокурор начинает бесить меня. Ведет разговоры в другое русло. Спрашивает одно, но, мне кажется, он хочет узнать что-то совсем другое.

– То есть вы ничего не помните? Не помните, как оказались в машине капитана Захарова?

И снова наши взгляды с Тимуром пересекаются. Мне не хочется врать. Господи, как же мне не хочется… Но… Буду играть по твоим правилам, капитан.

– Нет. Я бежала как не в себе. Потом… Остановилась где-то. Не помню. У меня голова кружилась…

– И вы не видели смерти своего брата? – издевательским тоном произносит мужчина лет сорока. – Вашего брата убили. А вы… Защищаете его убийцу! – последнее шипит сквозь зубы. – Какое хорошее совпадение. Брат ищет вас, а вы каким-то чудным образом теряете сознание посреди города. А потом вас капитан находит. А куда же делся народ? Неужели никого не было вокруг?

– На что вы намекаете? – вдруг во мне начинает кипеть злость. Этот мужик раздражает и бесит одновременно. Очень много говорит…

– На то, что были там, но упорно скрываете правду!

– Какая правда? Поподробнее, пожалуйста. Вы думаете, это я убила брата? – в воздухе повисает пауза. Весело усмехаюсь тишине. Слегка наклоняясь, заглядываю в темные глаза прокурора и чуть ли не рычу от ярости: – Если бы у меня был такой шанс, я, не задумываясь, застрелила бы собственного брата. Даже не сомневайтесь. Но тогда мне было не до него…

– А я уверен, что у вас был такой шанс.

– Я тоже уверена, что у меня был такой шанс. Но я почему-то им не воспользовалась. Вы говорите, что я защищаю убийцу своего же брата, – киваю на Захарова. – А вы почему защищаете убийцу невинных девчонок, которых лишили права жить?!

В разговор вмешивается адвокат. Он тоже задает пару вопросов, но не провоцирует. Не злит. Я ежеминутно кошусь на прокурора. Честно говоря, мне его придушить хочется. Сукин сын! Бесящий тип!

Я прошу разрешения выйти наружу, и меня отпускают. Майор командует, чтобы я вернулась в кабинет. Я иду туда, но сидеть там долго не получается. Потому что задыхаюсь. Картина, где Захаров сидит за решеткой в наручниках, не выходит из головы.

На ватных ногах иду вперед, не оглядываясь. Хочется спокойствия. Отец жив, слава богу. Это радует. Надеюсь, Тимура тоже выпустят. Не потому, что я растаяла и простила его. А потому, что к смерти брата он не причастен.

Сижу в парке на лавочке и наблюдаю за детьми. Вопросы прокурора выжали из меня всю энергию. Безумно хочу домой и желательно прямиком в кровать.

– Да, – отвечаю на звонок, поднимая голову к небу. Втягиваю свежий воздух в легкие через нос.