Гражданин преисподней

— Ладно уж… Удовлетворяй свою природу, пока я добрая…

Немного попозже Кузьма зажег плошку и без помех рассмотрел все ее шрамы — и ветвящиеся борозды, оставленные чертовым пухом, и глубокие оспины, проделанные клещом-скоморохом, и следы укусов, которые нанес Тине один ненормальный светляк, недавно изнасиловавший ее прямо в свином корыте (имя насильника она держала в тайне, поскольку за такое преступление мужчин здесь публично охолащивали).

— А у тебя ни единой царапинки, — с завистью сказала Тина, проведя пальцем по его впалому животу. — Везучий…

— У нашего брата шрамов не бывает, — объяснил Кузьма. — Первая же серьезная рана, которую я получу, будет и последней. Если химера не добьет, так мох удавит. В тех местах, где я бываю, помощи ждать неоткуда.

— А вот до меня другие вести доходили. Будто бы ты с нетопырями знаешься и они тебе как верные слуги служат. Верно это?

— Верно… — неохотно признался Кузьма (что же тут поделаешь, если посторонние знают о твоей жизни гораздо больше, чем хотелось бы).

— Бр-р-р, — передернула она плечами. — Они же такие противные!

— Это как посмотреть, — возразил Кузьма. — Просто люди их раньше недолюбливали. Дескать, ночные твари, кровососы, пособники темных сил. А если разобраться, ерунда все это, предрассудки. Нам летучие мыши никоим образом не пакостят. Наоборот, помогают. Навоз дают, всякую вредную мошкару уничтожают. Зверьки безвредные, да еще и смышленые. Ты про собак слышала?

— Рассказывали старухи что-то…

— Раньше собаки были людям самыми верными помощниками. Что в хозяйстве, что в охоте, что в дальних странствиях… Вот так примерно и нетопыри. Я на них почти в любом деле могу положиться. Они и дорогу безопасную найдут, и о появлении химер загодя предупредят. Есть такие, что ради меня жизни не пожалеют. Между прочим, они на нас очень многим похожи, хоть и крылья имеют. У самочки две груди вперед торчат. А у самцов здесь, — он сдвинул ладонь Тины пониже, — все точно такое же, как у мужчин. Только, конечно, размером поменьше.

— А перепихиваются они как? — хохотнула Тина, уже позабывшая свои недавние капризы. — В полете?

— Нет. Ради такого случая посадку делают. — Кузьма неизвестно почему смутился.

— Зря! Имей я крылья, так перепихивалась бы только в полете! Как это, наверное, интересно! — мечтательно произнесла она.

— Интересно, — подтвердил Кузьма, поудобнее пристраиваясь к девице. — Если, конечно, ветер не особо сильный…

Еще до того как целиком и полностью предаться всесильному бесу похоти, Кузьма задумал разузнать у Тины о причинах, так сильно изменивших жизнь обители Света. Однако этим планам сначала помешала усталость, ввергнувшая любовников в глубокий сон, а когда раздался удар колокола, призывавшего светляков на утреннюю молитву, выспрашивать что-либо у заспанной девчонки, поспешно натягивающей на себя многочисленные юбки и кофточки, было уже поздно.

Ладно, еще поговорим, будет время, подумал Кузьма, без всякой страсти чмокая Тину в губы.

Принадлежность к безбожникам была хороша тем, что спозаранку тебя никто не трогал. Пока светляки били земные поклоны и хором распевали псалмы, Кузьма успел все сны досмотреть.

Завтрак, поданный Венедимом, был, прямо скажем, не ахти. Одно из двух — либо светляки продолжали пост, истово усмиряя свою плоть, либо гость, по их разумению, не заслуживал более достойного угощения.

— Послушай, Венька, — вкрадчиво сказал Кузьма, наматывая на палец какое-то малосъедобное волоконце. — У вас же в хозяйстве всякой вкуснятины навалом. Вы и свиней разводите, и кур, и червей. Куда это все потом деется?

— Хворым да убогим скармливаем. — Венедим потупил взор.

— А если честно?

— Приторговываем…

— Дело нужное. А что взамен берете? Телефоны у связистов? Отбойные молотки у метростроевцев? Что-то я тут подобного добра не видел. Какой товар у вас в цене?

— Мне сие неведомо.

— Я к чему этот разговор завел… Угостили бы меня свининкой. А о цене сговоримся. В долг, конечно. Не обману. Все, что надо, в самое ближайшее время доставлю.

— Не я это решаю.

— А кто? Эконом?

— Нет, сам игумен, — после некоторой запинки ответил Венедим.

— Трифон Прозорливый? Так мы с ним знакомы. Договоримся.

— Опочил Трифон.

— С чего бы это? — удивился Кузьма. — Крепкий ведь еще был мужик… А кто вместо него?

— Серапион Столпник. — Венедим старательно отводил взгляд в сторону.

— Вот те раз! — Кузьма решил немного позлить собеседника. — А это что еще за птица? Кем он раньше работал? Поваром у Трифона?

— Не злословь. — Венедим поморщился. — Грех это… Раньше Серапион простым схимником был. Со стороны к нам пришел. Босым и голодным. Праведной жизнью заслужил всеобщее уважение. Известен своим подвижничеством и страстотерпием.

— Как же! Все вы подвижники и страстотерпцы! — скривился Кузьма. — Особенно когда на бабе лежите или свинину трескаете. Ты сам-то вон какое пузо нагулял!

— Это не пузо. — Венедим провел рукой от груди к чреву, и под рясой раздался глухой металлический перезвон. — Это вериги.

— Надо же… — Кузьма немного смутился и для верности пощупал железные цепи, скрытые одеждой. — И сколько тут весу?