Граница нормальности

– Хобби у него такое. Колька вообще чудак. Он маленьких солдатиков делает. Шьёт для них маленькую одежду, маленькие сапоги, шапочки, носочки.

Тут Никита почувствовал, что слегка зарапортовался, и умолк.

– Носочки, – сказала Катя. – Не знала.

Она смотрела Никите в глаза; лицо её было близким и серьезным, и только где-то на дне глаз прыгали смешинки.

Никита почувствовал, как потеплел браслет.

Блин, подумал он. Блин. Что делать. Впрочем, он уже знал, что.

– Катя, – сказал Никита, чуть громче, чем надо, – хочешь посмотреть марки? И вот еще мой альбом, там есть фотография, можно сказать эротическая, там мне три года и я практически голенький, и вот еще журналы интересные. Ты посиди здесь, а я чай приготовлю. Катя, немного ошалев, смотрела как стремительно Никита вываливает перед ней альбомы, кляссеры, журналы.

– Хорошо, – сказала она, наконец, а Никита уже выходил из комнаты.

Катя встала из-за стола. Потянулась, прошлась по комнате. Внимательно глядя в зеркало на дверце шкафа, провела средним пальцем по уголку рта, вот так – сверху вниз. Скорчила рожицу своему отражению, и снова села за стол. Взяла какой-то журнал и рассеяно стала его листать.

Отмечу, что иногда она улыбалась.

Мне это кажется важным.

***

Никита прошел на кухню, набрал воды и поставил чайник. Воду выключать не стал. Пусть шумит.

– Идите все сюда, – сказал Никита негромко.

– Зачем? – спросил Эммануил Петькович.

– Я сказал идите – значит, идите, – твердо сказал Никита.

За пять лет человечки оборудовали квартиру, где жил с мамой Никита, системой ходов, пневмотоннельчиков, лазов, лифтов. Поэтому не стоит удивляться тому, что через полминуты откуда-то из-под холодильника один за другим полезли педагоги школы имени Никиты во главе со своим директором.

– Сейчас бойцы подлетят, – мрачно сказал Эммануил Петькович. – Я им уже сказал, что ты на кухне.

В воздухе возникла шлюпка и мягко села на стол. Оттуда вышли бойцы и Николай Львович собственной персоной.

– Николай Львович, – сказал Никита. – Отзовите бойцов.

– Здравствуй, Никита, – сказал Николай Львович.

– Здрасьте, Николай Львович, – нетерпеливо сказал Никита.

– Это пиковые значения, Никита, – сказал командор-2. – Пульс, давление кровяное, нейродавление.

– Ну и что. Я здоровый, что мне сделается, – сказал Никита.

– Ни один механизм не может долго работать в условиях постоянных перегрузок, – сказал Николай Львович. – Ты ведь хочешь встречаться с ней регулярно?

– Да.

– Вот видишь.

– Никита, ты послушай командора … – начал было Эммануил Петькович

– Что Никита! Четырнадцать лет уже Никита! – сердито сказал Никита.

– А вот возрастом своим бравировать нехорошо! – с укоризной сказал директор школы имени Никиты Антон Петрович. – Не этому мы тебя учили!

Николай Львович молча посмотрел на него долгим бесстрастным взглядом. Антон Петрович крякнул и под смущенное молчание педколлектива кряхтя полез с глаз долой обратно под холодильник.

***

Катя перелистнула страницу и улыбнулась. Никита не обманул, на фотографии ему действительно было три года, и он был почти голенький. В бандане с ромашками. Она поправила волосы, и перелистнула следующую альбомную страницу.

***

– И что вы будете делать?

Николай Львович не стал отвечать сразу. Он внимательно посмотрел на Никиту. Помолчал, словно прикидывая, насколько он, Никита, крепок. И наконец негромко произнес.

– Я считаю, что источник угрозы должен быть устранен.

Стало тихо. Никита гулко сглотнул и шепотом сказал:

– Вы чё, дураки?

– Никита, это что за оборот такой? – строго сказал из-под холодильника Антон Петрович. – Следи за речью!

– Никита, – сказал Николай Львович. – Это необходимо.

Никита молча замотал головой.

– Никита…

– Я против.

– Никита, твои желания тут не имеют никакого значения. Мы должны следить за твоей безопасностью. И мы это делаем.

– А если я не хочу, чтобы вы следили за моей безопасностью?

– Ты сам сказал, что мы перед тобой в долгу, – сказал Николай Львович. – А долг надо отдавать, даже если тот, кому отдаёшь, этого не хочет.

– У нас так не бывает! Если не хочешь, то никто тебе долг не отдаст!

– А месть? Вот долг, который земляне отдают, не спрашивая кредитора.

– Это совсем другое!

– Не кричи! Катя услышит, будет волноваться.

***

Катя, конечно, услышала. Секунду она помедлила, размышляя, не показалось ли ей. Потом она встала из-за стола и пошла на кухню. Напротив зеркала замедлила шаг, посмотрела на свое отражение и осталась довольна.

***

– Шухер, – сказал Эммануил Петькович, и педагоги шустрой толпой метнулись под холодильник. Шлюпка, так и стоя на столе, растаяла в воздухе. Николай Львович быстро подбежал к краю стола – Никита схватил его в ладонь и сунул руку за спину.

– Ты меня звал?

– Нет, – сказал Никита. – Просто вскрикнул.

– А что случилось? – слегка встревожилась Катя.

– Тарелку разбил, – сказал Никита и почувствовал, как в руке дернулся Николай Львович. М-да… не часто удается человеку соврать настолько тупо!

– Какую тарелку? – Катя оглядела кухню в поисках упавшей тарелки.