Грани настоящего

Он рассмеялся, позабавленный, а я потянула носом воздух и прислушалась к подозрительному шипению на сковороде. Затем охнула, ругнулась себе под нос и сдёрнула с плиты одной рукой сковороду, одновременно снимая с неё крышку. Над плитой взвилось облако белого пара, и в воздухе поплыл запах подгоревшего макаронного теста. Крышка громко стукнула о дно раковины, а я отставила сковороду на незажженную конфорку и принялась оценивать масштабы повреждения.

– М-да, – расстроенно резюмировала под конец я. – Есть можно, но внизу слегка подгорело. Подожди, я счищу эту часть…

– Я умираю с голоду, – заявил Джеймс. – Так что давайте уже садиться ужинать. Счистим по ходу дела.

Я облегчённо улыбнулась и принялась резво накрывать на стол.

⁂

Вечером, приняв душ и наконец смыв с себя грязь, кровь и пот, я вернулась в спальню. Джеймс уже дремал на левой половине кровати, и я, решив, что не хочу сегодня заморачиваться со светскими условностями, без сил улеглась на вторую половину. Спать в одежде было непривычно, но сил не оставалось никаких, все сегодняшние события выжали меня досуха, и больше всего на свете я мечтала просто заснуть. Хоть мне и доводилось читать романы, где герой через пару часов после того, как его ранили или избили, оказывался в одной постели с героиней и умудрялся демонстрировать ей там чудеса выносливости и изобретательности, но я сильно сомневалась, что подобное сработает в реальной жизни. На киношного зомби Джеймс, конечно, уже мало походил, но выглядел по-прежнему не лучшим образом.

– Я так и не поблагодарил тебя… Должен признаться, я не ожидал, что ты вернёшься, – в наступившей тишине его голос как-то особенно резко рассёк темноту, хотя звучал он совершенно обычно. Не знай я, как сильно ему сегодня досталось, решила бы, что Джеймс совершенно здоров. – Спасибо за то, что спасла мою жизнь. Без твоего вмешательства я был бы уже мёртв.

– Тебя это как будто удивляет, – заметила я, обратив внимание на странные нотки в его голосе.

– В последние сто лет я как-то привык рассчитывать только на себя, – всё так же задумчиво пояснил он. – Так что да, можно сказать, что я удивлён.

Последние сто лет – это значит, с тех пор, как он покинул ковен и стал тёмным?

– Тёмные маги не любят полагаться на других?

– Совершенно верно.

На языке вертелось язвительное замечание на эту тему, но вместо этого я произнесла нечто совсем другое:

– Но ведь это чревато одиночеством.

Он замер, в темноте словно повис невидимый знак вопроса, и я поспешила разъяснить:

– Не пойми меня неправильно, я сама не особо общительна и, в общем-то, могу тебя понять, но ведь нельзя же оттолкнуть от себя… абсолютно всех. Ты сегодня говорил, что я живу неправильно, всё время думая о завтрашнем дне, но и жить сегодняшним днём, оставаясь в гордом одиночестве – тоже не лучший выход.

На последних словах я стушевалась и затихла, поскольку не хотела, чтобы мои слова превратились в проповедь, но Джеймс лишь спокойно уточнил:

– И кого же, по-твоему, нельзя отталкивать?

– Семью, – с глубокой убеждённостью ответила я. – Родных. Не всех, конечно, а только тех, кто тебя по-настоящему любит. Друзей, если есть те, кто готов в трудную минуту всё бросить и прийти на помощь. Любимого человека, если такой есть.

Он молчал. Я могла догадаться, что думал он сейчас о Розмари, Майкле и Алане – единственных близких ему людях, с которыми он давным-давно разошёлся, но которые продолжали думать о нём и тревожиться за него. Потом подумала о собственной семье – родителях и Тее, ближе которых у меня никого не было. О друзьях – об Алексе, Шарлотте и Мартине, которые в последние недели доказали, что готовы в любой момент помочь. Ради таких людей стоит наступить на горло собственным принципам, даже если кажется, что в одиночестве ты чувствуешь себя вполне комфортно.

– Что ты будешь делать дальше? – неожиданно для самой себя поинтересовалась я. – Путешественники уверены, что ты мёртв. Как и твой друг из ковена, который так сильно хочет твоей смерти. Тебе бы быть теперь поосторожнее, ведь в следующий раз, когда они тебя подстерегут, меня может и не оказаться рядом.

Глаза наконец привыкли к темноте, но без контактных линз всё вокруг расплывалось, так что, когда я перевернулась на бок, чтобы увидеть мага, передо мной были лишь неясные очертания его лица.

– В таком случае я постараюсь во время следующего опасного приключения взять тебя с собой, – пообещал он, и по голосу я поняла, что он улыбается. – С тобой мне можно ничего не опасаться.

И пусть это была лишь шутка, услышать эти слова всё равно было приятно.

– Но если быть серьёзным, то я собираюсь продолжить своё дело, – добавил он уже без усмешки.

– И почему-то мне кажется, что ты не будешь стараться вести себя тихо и незаметно, – заметила я, изо всех сил щурясь в попытках прочесть ответ на его лице, но ничего не получилось. – И скоро и этот Винсент, и Чарльз узнают, что ты жив.