Гранатовый дом

Принудительные меры медицинского характера — помещение в психиатрические больницы лиц, обвиненных по уголовным и политическим статьям и признанных невменяемыми, официально регулировалось статьями УК 58–61.

Так, в статье 58 УК РСФСР указывалось: «К лицам, совершившим общественно опасные деяния в состоянии невменяемости или совершившим такие деяния в состоянии вменяемости, но заболевшим до вынесения приговора или во время отбывания наказания душевной болезнью, лишающей их возможности отдавать себе отчет в своих действиях или руководить ими, судом могут быть применены следующие принудительные меры медицинского характера: 1. Помещение в психиатрическую больницу общего типа; 2. Помещение в психиатрическую больницу специального типа».

Существовал и другой вариант развития событий — госпитализация без возбуждения уголовного дела, в рамках медицинских нормативных положений. В 1961 году вступила в действие «Инструкция по неотложной госпитализации психически больных, представляющих общественную опасность», утвержденная Минздравом СССР.

Она фактически легитимировала внесудебное лишение свободы и насилие над здоровьем людей по произволу власти и применялась в тех случаях, когда любые законные основания для ареста отсутствовали. Либо тогда, когда власти стремились избежать судебного процесса, который мог бы привлечь внимание общественности.

Госпитализированный в соответствии с «Инструкцией по неотложной госпитализации» человек мог пробыть в психиатрической больнице сколько угодно. В инструкции отсутствовало его право на защиту, пользование услугами адвоката и периодический пересмотр решений о недобровольной госпитализации.

В СССР усиленно строилось все большее количество психиатрических больниц. Если в 1935 году было всего 120 больниц и 33 772 койкоместа, то к 1968 году количество койкомест возросло до 300 550.

С начала 1960-х годов создается также широкая и постоянно растущая сеть тюремных психиатрических больниц.

Диагнозами, которые чаще всего использовались в репрессивных целях, как правило, служили «сутяжно-паранойяльное развитие личности» и уже упоминавшаяся «вялотекущая шизофрения».

Иногда диагноз «параноидальная шизофрения» ставился инакомыслящим, никогда не проявлявшим психотической сиптоматики и впоследствии признанными психически здоровыми. Диссидентам он ставился редко. У них и у отказников была «вялотекущая, малопрогредиентная шизофрения».

Согласно советским правилам, все больные шизофренией должны были находиться на учете в психоневрологическом диспансере. Лица, получившие этот диагноз, автоматически становились на учет в ПНД. Потому, если психиатр трактовал какую-то общественно-политическую самодеятельность как проявление бреда или как «гебоидное состояние с асоциальным поведением», такая трактовка могла автоматически повлечь за собой недобровольную госпитализацию.

Политическим диссидентам часто предъявлялось обвинение по статье 70 (антисоветская агитация и пропаганда) и 190-1 (распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй) УК. Судебным психиатрам предлагалось обследовать тех инакомыслящих, психическое состояние которых следователи сочли не соответствующим норме, и в случае признания политического инакомыслящего невменяемым он согласно решению суда помещался в психиатрическую больницу на бессрочное — до полного «выздоровления» — лечение.

Однако во многих случаях инакомыслящие, привлеченные к уголовной ответственности и направленные на судебно-психиатрическую экспертизу, помещались в больницы специального типа МВД даже без судебного заседания и решения суда, по одному лишь заключению экспертизы, так как формулировки, содержащиеся в законодательстве, далеко не всегда давали возможность осудить за нежелательные высказывания. Экспертное заключение о невменяемости приводило к автоматическому направлению на принудительное лечение, когда факт нарушения закона еще не был доказан.

Медицинское освидетельствование и экспертиза на предмет вменяемости обычно проводились в научно-исследовательских институтах: в Центральном НИИ судебной психиатрии им. В. П. Сербского в Москве, Научно-исследовательском психоневрологическом институте им. В. М. Бехтерева в Ленинграде, психоневрологических институтах Минздрава УССР в Харькове и Одессе. Главными «экспертами» по вопросам медицинского освидетельствования являлись Д. Р. Лунц, А. В. Снежневский, Г. В. Морозов и другие специалисты.

В случае, если психиатры, обследовавшие обвиняемого, не сходились во мнении относительно диагноза либо же имели место те или иные политические тонкости, обвиняемого отправляли на обследование в Институт имени Сербского. Экспертиза там проводилась, как правило, сугубо формально: нескольких коротких формальных бесед было достаточно, чтобы вынести заключение о необходимости принудительного лечения.