Графские развалины

Она замолчала, и молчала долго. Но все-таки начала рассказывать:

– После гибели Эдика я жила несколько месяцев сама не своя. Ничего не нужно, ничего не интересно… А у нас в группе учился один… Казанова местного разлива. Увидел, что я осталась одна, пригласил в ресторан, имея в виду все вытекающие последствия. А мне было все равно. ВСе РАВНО, понимаешь? Все не важно… Согласилась – и в тот же день зазвенел пентагонон. На этот раз я оказалась дома – и отчего-то подумала: звонит по мне… Безразлично подумала, вообще без эмоций… И пошла на свидание. Алгоритм наш Дон-Жуан предпочитал стандартный: ужин-выпивка-такси-койка… Но как выяснилось позже, на любовной ниве он немного перетрудился. В результате перед очередным амурным подвигом глотал какое-то убойное снадобье, вроде виагры, но контрабандное, не сертифицированное. И… Сердце не выдержало… еще чуть-чуть – и он умер бы прямо на мне. Когда он… в общем, пока я набирала номер «скорой», цепочка кулона чуть меня не удушила. А сам пятиугольничек нагрелся гораздо сильнее… И я поняла, что нужна пентагонону – не знаю, зачем и для чего, но девственной.

Она продолжала рассказывать, но Кравцов слушал уже не так внимательно. Он представил, что должна была чувствовать Ада ночью, проведенной в его вагончике, – и задним числом ужаснулся.

Когда она дошла в своей истории до того, как случайно прочитала повесть – ту самую, про бронзовый гонг, – и решила познакомиться с автором, Кравцов сказал:

– Произошедшее дальше я примерно представляю. Давай перейдем к событиям дня сегодняшнего. Что случилось? Зачем ты меня так срочно вызвала?

– Я не знаю, что случилось. Побоялась войти в квартиру… Посмотри…

Она оглянулась по сторонам – никого – и быстрыми движениями расстегнула блузку. Бюстгальтер у Ады оказался тоненький, почти прозрачный – однако вовсе не то, что ему теоретически надлежало скрывать, заставило онеметь Кравцова. Чуть выше на груди виднелся ожог в форме правильного пятиугольника – глубокий, напоминающий тавро, которым метят скотину.

– Понимаешь, отчего я не решилась вернуться домой? – печально спросила Ада, застегивая пуговицы.

Господин писатель обрел наконец дар речи:

– А где сам кулон?

– Исчез. По-моему, он попросту испарился.

Кравцов решительно поднялся со скамейки.

– Пошли. Пора покончить с твоим мракобесным металлоломом.

Аделина посмотрела на него испуганно.

– Не бойся, за пилу сразу хвататься не буду, хотя сердце у меня здоровое. Аккуратненько, осторожненько пристроим на исследование в лабораторию – есть у меня знакомые среди деятелей науки.

– Я думаю, ничего твои деятели не обнаружат, кроме монолита из обычной бронзы. Только едва ли смогут изучать это слишком долго… Или у них пожар случится, или взрыв, или подсобные рабочие украдут пентагонон и потащат в пункт приема.

– Все равно надо идти. Не сидеть же тут до утра, гадая, что стряслось.

От сквера, где состоялся их затянувшийся разговор, до дома Аделины оказалось двадцать минут ходьбы – и Кравцов посвятил их расспросам о пентагононе. Обо всей информации, касавшийся назначения и применения подобных фигур, которую Ада смогла раскопать в оккультных книгах, долгое время служивших предметом ее серьезного увлечения.

Белая «Волга», стоявшая у подъезда, резко тронулась с места и укатила, обдав их струей сизого дыма. Они почти не обратили на нее внимания, увлекшись беседой. И что за рулем сидит Алекс Шляпников, не заметили.

2

Если вы используете в качестве транспортного средства угнанную машину, то ездить стоит неторопливо и аккуратно, соблюдая правила движения. Алекс этим мудрым правилом пренебрег – но, странное дело, внимание постов ДПС бешено мчащаяся по Киевскому шоссе «Волга» не привлекла.

Сам же Алекс от лихой езды несколько успокоился и привел мысли в порядок. К месту встречи с посланцем голоса он подъехал, продумав непритязательный и оттого вполне надежный план действий.

Пресловутое место было выбрано с умом. Отнюдь не живописный, заросший бурьяном и чертополохом пустырь неподалеку от Павловской туберкулезной больницы избегали посещать играющие мальчишки и влюбленные парочки. Даже любители раздавить вдали от чужих глаз бутылку-другую дешевого пойла сюда заглядывали редко.

Алекса такое безлюдье вполне устраивало. Он подрулил к точке рандеву – старому раздвоенному тополю, одиноко растущему почти в центре пустыря. Осмотрелся, но никого не увидел в густеющих сумерках.

Опоздав почти на три часа, Алекс тем не менее был уверен: посланец голоса где-то здесь. Прячется. Маскируется. Внимательно наблюдает из укрытия.

Или не посланец, но сам автор всего творящегося непотребства. Главный кукловод. Это оказалось бы идеальным вариантом. Одним ударом объявить шах и мат…

Алекс вышел из машины, не закрыв водительскую дверь. Отходить от нее не стал. Незачем рисковать. Кто знает, на каком расстоянии бронзовая штуковина перестанет защищать от любителя врываться в чужие мозги и хвататься за чужие мошонки? Он закурил, стараясь, чтобы все движения выглядели спокойными и расслабленными. Еще раз пробежался скучающим взглядом по пустырю.