Графские развалины

Может, оно и к лучшему. Потому что — опять же внимательный наблюдатель — мог приблизиться почти вплотную к подозрительной тени и успеть разглядеть, что это человек, затянутый в обтягивающий черный комбинезон. Но скорее всего, никто и ничего толком разглядеть бы не успел, умерев секундой раньше, — а трупы ни внимательностью, ни наблюдательностью не отличаются.

А так охранники сидели на веранде и медленно, растягивая удовольствие, допивали вино. Тихонько разговаривали. Вообще-то полагалось бодрствовать одному из них, а второму спать вполглаза, не раздеваясь, с оружием наготове… Но тут уж сам принципал, проставивший угощение, был виноват в нарушении инструкции.

Тень — та самая, большая и опасная — продолжала бесшумное и почти незаметное глазу движение. И спустя какое-то время расположилась напротив крылечка веранды. Чтобы оказаться рядом с беспечными охранниками, тени требовалось две секунды. Чтобы убить обоих — еще одна. Но тень застыла неподвижно.

Непогашенный окурок прочертил ночь трассирующей пулей и упал к ногам человека в черном комбинезоне. Ступени крыльца заскрипели под грузными шагами. Один из охранников вышел в сад, остановился, постоял, всматриваясь в темноту. Человек в чёрном мог снести ему голову, не сходя с места, — полоска воронёной, не дающей отблеска стали в его руке как раз дотянулась бы до горла. Но человек стоял молча и неподвижно.

Охранник прошагал обратно. Не присаживаясь, потоптался на веранде, договариваясь с напарником о времени смены. Потом ушёл в дом. Второй остался на вахте.

Человек в саду казался высеченной из антрацита статуей — ни один, пусть самый архивнимательный наблюдатель не уловил бы теперь ни малейшего движения.

Человек умел ждать. Он ждал много лет.

И был готов подождать ещё.

6

У Кравцова тоже оказались с собой фотографии. Будучи в городе, отобрал в отдельный альбом самые, по его мнению, интересные — именно в ожидании сегодняшней встречи.

— Э-э, брат, да ты, похоже, у рыболовов со всего берега улов собрал для этого кадра… — подколол Пашка, рассматривая снимок: на нём стоявший на берегу молодой Кравцов согнулся под тяжестью двух баснословных связок здоровенных рыбин.

— Вот еще, — возмутился Кравцов. — Это Казахстан, Паша. Казахи рыбу испокон не ловили и не ели. Почти непуганая. Тем более — охранная зона военного объекта. Рыбный Клондайк, Эльдорадо. Там ловят не покуда клюет, а до тех пор, пока улов унести могут. И без сетей, на крючок — всё равно излишки не продашь, в каждой семье свой рыбак есть… Раков тоже немеренно — руками, без всяких ловушек, с фонариком, полные ведра набирали.

— А это — море? Арал или Каспий? — показал Пашка на обширный — до горизонта — водоем за спиной у молодого Кравцова.

— Озеро. Балхаш. Но от моря мало отличается — большое, солоноватое. В принципе летом — курорт. Если приехать на две недели и точно знать, что на четырнадцатый день полетишь обратно…

— А ты не пробовал сейчас — именно так, на недельку, порыбачить? Нынче ведь многие закрытые городки открыли для въезда….

— Пробовал… — протянул Кравцов, удивившись Пашиной догадливости. — Год назад попробовал, благо все допуски и подписки еще в силе оставались… Мне, дураку, надо было взять билет в Казахстан, а на объект попросту, через дыру в периметре, благо знал их наперечёт… Но я, как умная Маша, официальное заявление написал на посещение…

— И что?

— До сих пор икается… Пригласили в Большой Дом — якобы заполнить бумажку какую-то. И четыре с половиной часа на допросе продержали.

— Зубы напильником пилили и требовали признаться, что на ЦРУ работаешь?

— Ну это ты «Арбатских деток» начитался… Я и сам толком не понял, что их интересовало. Гоняли по кругу: с кем рядом служил, да чем занимался, да не замечал ли чего странного… А в чем дело, так и не сказали. У меня впечатление сложилось — стряслось там что-то нештатное колоссальных размеров. Словно бы рвануло так, что уже не найти крайних и виноватых, даже по кусочкам не собрать. Но официально ничего не сообщали, да и нечему там вроде так взрываться…

Наташа в этом разговоре не участвовала. Её служба на затерянных в степи объектах и всевозможные рыбные Клон-дайки не интересовали. Но когда пошли снимки более свежие — сделанные на литературных тусовках — активно присоединилась. В современной литературе популярных жанров она разбиралась неплохо. Зато теперь больше молчал Пашка.

Кравцов, впрочем, в комментариях был скуп:

— Одно скажу про пишущую братию: пьют ничуть не меньше офицеров.

— А это кто? — показала Наташа на изображение человека с глубоко посаженными глазами и тяжёлым лицом. Тот стоял в самом центре группового снимка, единственный из присутствующих держа в руке зажжённую сигарету. Среди обступивших человека с сигаретой находился и Кравцов — ничем почти не отличающийся от сегодняшнего.

— Это Мэтр, — сказал Кравцов и назвал фамилию. — Я у него проходил нечто вроде литературного ликбеза. Циничный оказался мужик до ужаса. Говорил прямо: главное писать не хорошо, но продаваемо… Хотя наука его пригодилась.