Графиня Листаль

— Но разве вы не допускаете, что лице самаго честнаго человека может иметь те–же самыя черты, как и лице мошенника!

— Да… но…

— Позвольте вам заметить, что вы останавливаетесь на общем выражении физиономии. Но разберите его…

— Я разбираю….

— Посмотрите на эти глаза, маленькие, но красиво очерченные…. На этот взгляд, тонкий, несмотря на его наглость….

— Погодите… сказал следователь, наклоняясь к портрету, чтобы тщательнее разглядеть его.

— Разве вы не узнаете эти тонкия губы….

— Да… да…

— Этот небольшой нос?

— Да… я вижу, что этот портрет похож на кого–то знакомаго… но на кого?…

— Я вам помогу. Возьмите эти черты лица, отнимите их мужское выражение, перенесите их на женское лице!…

— Это невозможно! вскричал следователь, привскакивая на месте.

— Вы нашли?…

— Но нет…. это безумие…. Между тем, чем более я разбираю это лице….

— Тем более вы находите в нем сходства с….

Они переглянулись. Было очевидно, что одно и тоже имя было на их губах и что они колебались произнести его….

— Вы меня поняли? сказал наконец Морис.

Следователь подумал.

— Впрочем, сказал он вдруг, мы право очень наивны, что придаем этому обстоятельству такую важность…. Что такое значит сходство? И какое подозрение может оно бросить на эту особу. Если черты лица, если взгляд имеют большое сходство с чертами и взглядом этой особы, то это только дело случая и разве вы не помните этого случая в суде, как президент приговорил своего положительнаго двойника?…

— Случай! прошептал Морис, но неужели это также случай, что меня преследуют предчувствия, от которых я не могу отделаться?… Послушайте, я пойду дальше и сознаюсь вам во всем….

— Разве это еще не все?

— Смотрели–ли вы…. на эту особу, в ту минуту, когда ея глаза остановились на портрете Джемса Гардтонга?

— Нет…. признаюсь, я был занят совсем другим….

— Ну, а я глядел на нее и я спрашиваю вас, почему она вздрогнула, почему она побледнела….

— Это ваше воображение….

— Точно также мое воображение, — ея неожиданный и немедленный уход, это вдруг появившееся желание пользоваться чистым воздухом….

— Позвольте вам заметить, мой друг, сказал с некоторым нетерпением следователь, что замечая и припоминая все эти подробности, вы должны–бы были не забывать, что, с самаго своего прихода в столовую, г-жа Листаль жаловалась на нездоровье, на мигрень….

— Я убежден, что это было не нездоровье, не мигрень а озабоченность, безпокойство….

— По поводу чего–же могло быть это мнимое безпокойство?

— Я не знаю, но это так.

Даблэн взял за руку молодаго человека.

— Друг мой, сказал следователь, я знаю, что вы человек необыкновенной проницательности; вы знаете как я привязан к вам…. И между тем позвольте мне сказать, что я не могу позволить вам идти далее. Вы говорите о жене моего лучшаго друга, человека, котораго я люблю и уважаю…. С той минуты, как я знаю графиню, ея муж ни разу не был недоволен ею…. Она к нему добра, кротка и преданна ему…. Позвольте мне напомнить вам, что она воспитала Берту, ту, которую вы хотите назвать вашей женой, что все считают ее за отличную жену и мать. И эту женщину, никогда не подавшую ни малейшаго повода к злоречию, вы, по капризу, чтобы не сказать более, обвиняете в сообщничестве в ужасном преступлении, в убийстве, жертвою котораго был беглый каторжник, негодяй, портрет котораго случайно оказался у полицейскаго агента…. Полноте, Морис, оттолкните скорее эти безумныя мысли…. и поговорим о другом.

Морис внимательно слушал длинную тираду следователя. Казалось, он сам старался убедиться и ничего так не желал, как доказать себе свою ошибку.

— Пожалуй, сказал он наконец, я ошибся.

Даблэн поглядел на него.

— Вы делаете мне уступку из привязанности ко мне…. Этого не достаточно. Подумайте, отделайтесь от этого необяснимаго убеждения…. и в особенности, я вас умоляю, не говорите никому ни слова о том, что вы мне сказали….

— Неужели вы считаете меня способным на подобную нескромность?

— Нет, но я считал своим долгом просить вас об этом, из боязни, чтобы малейшее подозрение не дошло до графа. Вы знаете состояние его здоровья, вы знаете, что малейшее волнение может быть причиною его смерти…. Он вполне доверяет своей жене; в ней все его надежды…. Одно слово может убить его.

— Безполезно напоминать мне это….

— Повторяю вам, что я ошибся…. но еслибы у меня даже были в руках доказательства моих подозрений, то граф Листаль внушает мне слишком большую дружбу, чтобы я хоть мгновение думал потревожить его спокойствие.

Между тем они доехали до Амиена.

В это время графиня Листаль проехала пространство, отделяющее замок от одного небольшаго соседняго леса.

Там, сойдя с лошади, она привязала ее к дереву, затем вошла в чащу.

При ея приближении, с земли поднялся человек, который, казалось, ожидал ея.

— Вы один? отрывисто спросила она.

— Да, графиня.

— Куда должны вы отнести ответ той особы, которая послала вас во мне?

— Мне запрещено это говорить.

— Впрочем, это все равно…. Идите и скажите, что я сделаю то, что он просит.

— Хорошо, графиня.

Мариен, казалось, еще колебалась говорить, и рука ея конвульсивно сжимала хлыст.