Граф Таррагона

Рамон и Исмаил, правая и левая рука нового повелителя, остались на площади, принимая присягу верности от граждан и жителей тайфы. Рамон принимал присягу у единоверцев и евреев, а Исмаил – мусульманин до мозга костей, выслушивал клятвы у остальной части подданных.

Принятие присяги растянулось до глубокой ночи и только с первыми лучами восходящего солнца оба соратника Филиппа устало повалились на дощатый помост, не в силах больше стоять.

– Уф-ф-ф,– тяжело выдохнул Рамон. Он посмотрел на лицо Исмаила, измотанного также как и он сам. – Я и помыслить не мог, что власть такая тяжелая штука…

– Это, мой друг Рамон, только цветочки… – устало улыбнулся ему в ответ Исмаил. – Ягодки начнутся, когда, не приведи нас всех Аллах, придется выступить с походом на кого-нибудь…

– Это точно… – Рамон прикрыл рот ладонью и зевнул. – Пойдем, поспим часик другой, что ли?..

– Аллах еще не помутил твой разум, иноверец… – засмеялся и пошутил в ответ Исмаил. – Ты блещешь мудростью…

– Ну, ты и гад! – рассмеялся Рамон. Он встал и, отряхнув с себя пыль, прибавил. – Пошли, дервиш хренов…

– Дервиш – весьма почитаемый у нас вид проповедников… – сделал вид, что обиделся, Исмаил.

– Извини, погорячился… – Рамон похлопал его по плечу. – А можно я буду тебя дразнить… – он с хитрецой подмигнул ему, – лысая башка?..

– Это не дразнилка, мой дикий неверный друг, – снисходительно зевнул Исмаил. – Обритая голова не позволяет всякой поганой вше, противной Аллаху, кормиться телом правоверного и докучать ему укусами, лишая возможности посвятить мысли молитвам…

– Ух, ты, как здорово завернул! – Восхитился ответом Рамон. – Пошли…

Исмаил улыбнулся в ответ и произнес:

– Да-да, пора. Я ведь до сих пор толком не смог поговорить со своим сыном Абдаллой… – глаза воина потеплели, в них скользнула радость и гордость за героизм своего сына и наследника. – Он, как мне сказали, бился как лев.

– Молодец. – Похвалил юношу Рамон. Он улыбнулся своему мусульманскому товарищу, положил руку ему на плечо и произнес. – Я, признаться, боялся тебя спрашивать о нем. Думал, что твой сын погиб вместе с воинами отряда…

– Абдалла сильно изранен, – вздохнул Исмаил, – его приказали посадить на кол, но сотник спас его и спрятал у себя в доме…

– Хороший человек… – ответил Рамон.

– Да нет, Рамон. – Исмаил нахмурился. – Трус и предатель.

– Почему? Он же спас твоего сына      !..

– И только? – глаза Исмаила метнули молнии. – Он ослушался приказа своего повелителя и предал его. Кто предал раз, поверь, всегда сможет предать снова.

– Ты мыслитель. – Удивился Рамон. – Даже сына не пожалел бы?

Исмаил задумался, грустно посмотрел на него и ответил:

– Трудный вопрос…

Они встали и, сопровождаемые воинами охраны, среди которых были и христиане, и мусульмане, направились в цитадель, просыпавшуюся с криками первых петухов навстречу новому дню…

ГЛАВА XI . Капля счастья в море проблем.

Париж. 14 июня 1129г.

Для сегодняшней беседы Людовик выбрал самое неожиданное место – маленький сад монастырской школы Сент-Виктора, чем немало удивил Сугерия. Он, даже не подозревая, о чем могла зайти речь, собрал кучу финансовых пергаментов, строительных сводок и большие рулоны с перечислением доходов королевского домена. Всякое может ему прийти на ум, – решил министр, – Луи в последнее время сам не свой…

Он проследовал к монастырю пешком, сопровождал всесильного министра только один высоченный и немногословный королевский сержант, вооруженный короткой пикой, рондашем и мечом. Сугерий всегда чурался показного демонстрирования собственной значимости, ограничиваясь несколькими охранниками.

Людовик, располневший и разжиревший еще больше прежнего, трамбовал дорожки монастырского сада, засыпанные мелкой гранитной крошкой, поднимая тучу пыли и громко сопя, что выдавало его озабоченность и плохое настроение.

Аббат услышал его сопение издалека и понял, что сегодня король настроен весьма по-боевому. Он вышел из-за подстриженного куста шиповника и поклонился. Людовик засопел еще громче и, сурово посмотрев на него, устало плюхнулся на небольшую скамью, стоявшую рядом с ним.

– Сир… – Сугерий низко поклонился, выбрав самый нейтральный вариант приветствия его величества.

Людовик исподлобья посмотрел на него, надул щеки и, выпуская воздух, произнес:

– А мне доподлинно известно, аббат, что он до сих пор жив…

Сугерий оторопело вскинул вверх свои брови и удивленно переспросил:

– Кто?..

– Да протеже твой!!.. – рявкнул Людовик. – Филипп де Леви!..

Аббат понял, что король снова решил поиграть в месть, без разрешения присел возле него, чем вызвал еще большее сопение монарха, дал королю немного подышать и насладиться своей злостью, после чего, бросив на него быстрый взгляд, ответил:

– Глупости, сир. Он мертв и похоронен под Бургосом, на старом кладбище церкви Святого Михаила…

– Чушь собачья! – Взревел Людовик. – Он жив! Жив! И, заметь, абсолютно здоров… – последние слова он произнес почти шепотом.