Граф Сантаренский

В Бресте взяли на борт Симона с уже беременной и довольно симпатичной женой. Везет же дуракам! Он привел и несколько семей арендаторов: пять для своих владений и десять для моих. Они служили платой за перевозку Симона и его людей.

Бискайский залив прошли без приключений. Ветер дул южный, теплый и умеренный. Волна была метра под два — наверное, отголосок недавно пробушевавшего шторма. Больше нам не попалось ни одного судна. Видели только рыбацкие лодки под берегом, которые, завидев шхуну, сразу устремлялись к нему.

В замке Мондегу я высадил Симона с женой и его арендаторами и двух рыцарей из трех, нанятых в Бристоле. Один стал кастеляном Мондегу, второй — Алкобаса. Освободившихся от кастелянских обязанностей Риса и Ллейшона с семьями и слугами забрал на шхуну. Выгрузили половину захваченного овса и часть лошадей. Погрузили дары полей и садов и бочки с молодым вином. Со всем этим пошли в Лиссабон.

Там меня ждала горячая встреча двух жен. Латифа родила второго сына. Назвал его португальским именем Саншу. Оно смахивало на Саша — уменьшительное от Александр. Получалось, что мои сыновья носят разные имена, но как бы одно. Умфру, Джона и лучников я разместил в своих домах, которые пока пустовали. Рис и Ллейшон с семьями и слугами заняли собственные, которые тоже до этого пустовали. Восьми семьям арендаторов дал участки неподалеку от Лиссабона, а две получили от Керима. У него на половине земель не было арендаторов. Их убили крестоносцы, когда грабили окрестные деревни.

— Пойдешь со мной в поход? — спросил Керима через неделю после прибытия в Лиссабон.

— Да, — не колеблясь, ответил он. — А куда?

— Не знаю. Куда-нибудь на левый берег Тежу, где добычи побольше, — ответил я.

— Лучше идти под Бадахос, — посоветовал он. — Там много богатых деревень.

— А городок небольшой есть на примете? — поинтересовался я.

— Есть, — ответил Керим. — Но в нем больше тысячи жителей.

— Как раз такой мне и нужен, — решил я.

Марка и брабантцев уговаривать не надо было. Они просидели в Лиссабоне все лето, изнывая от жары и безделья. Король Афонсу не позвал их в поход. Ожидалось нападение так называемого императора Испании. К счастью, обошлось. Блашку тоже сразу согласился сходить за добычей. Он привел с собой три десятка альмогаваров, которые теперь вроде бы считаются кавалейру, но как были дикими горцами, так и остались. Подтянулись к Лиссабону и все, как я их называл, валлийские кавалейру. В Сантарене к нам присоединился Нудд с частью лучников из городской стражи. Вместо него военным командиром города стал рыцарь Госпатрик. В итоге под моей хоругвью собралось более четырех сотен воинов. С ними и отправился в район Бадахоса.

13

Мавры предпочитают воевать в начале лета. Травы молодой много, есть чем кормить лошадей, реки мелеют, легче переправляться через них, а к жаре сарацины привычные. Для нас же лучшим временем для похода была осень. Уже не жарко, но еще не холодно. Травы, конечно, маловато и реки набухают от дождей, зато закрома крестьян и их хозяев полны.

Переправившись через Тежу, мы пошли на восток, в сторону предгорий. Меня поразило обилие сосен в этих краях. Деревья были высоки и стройны. Корабельные леса. Наверное, этот будет одной из причин, по которой Португалия вскоре станет великой морской державой. Двигались мы быстро, проходя в день километров пятьдесят, если не больше. Впереди и по бокам скакали разъезды альмогаваров.

Ближние в Тежу деревни в последнее время грабили частенько, поэтому мы не отвлекались на них. Останавливались в них только на ночь. Крестьяне разбегались задолго до нашего прихода, уводя скот и унося ценные вещи. Все равно в домах оставалось много запасенных на зиму овощей и зерна. Мы кормили лошадей пшеницей и тыквами. Утром уходили. Я запретил поджигать дома, хотя кое у кого чесались руки.

— Вполне возможно, что эта деревня вскоре достанется нам, — высказал я предположение.

После этого мои воины стали бережнее относиться к крестьянским домам и другим строениям. Одно дело — уничтожать чужое, а другое — портить свое. Многие в моем отряде уже получили земли в деревнях, в которых до этого побеспредельничали сами или другие франки. Особенно не хватало арендаторов. Кавалейру, в отличие от меня, не могли привезти крестьян из Нормандии или Пикардии.