Граф Рейхард (СИ)

— Нечего тут расхаживать! Пришли, так ведите себя смирно! А то скажу мужу, чтоб отодрал вас кочергой!

Слепцы отошли к забору и сбились там в тёмную шепчущуюся груду. Хозяйка уже собралась уйти в дом, как первый слепец вынул из своего рубища блеснувшую при свете месяца монету.

— Смотри, чистое серебро, — прохрипел он. — У нас есть чем расплатиться…

Хозяйка расплылась в улыбке.

— Ну, тогда другой разговор, — заговорила она оживлённо. — Есть у нас и пивко, и свининка найдётся… Почаще бы к нам заходили такие щедрые гости, а то забредает одна рвань воровская…

— Прими за еду и ночлег… — Слепец двинулся ей навстречу, протягивая монету. — Это всё, что у нас есть…

Она тоже направилась к калекам, не сводя глаз с монеты и не замечая, что они бесшумно придвигаются к ней. И как только она протянула руку, цепкие, как стальные прутья, пальцы стиснули её запястье. Женщина успела лишь коротко вскрикнуть: сразу несколько рук вцепилось в неё, а одна зажала ей рот.

Слепцы набросились на неё со всех сторон, повалили и принялись душить, одновременно стараясь заткнуть ей рот своими вонючими лохмотьями. Женщина сопротивлялась, отбивалась кулаками и ногтями, но слепцы действовали дружно и со знанием дела.

Слепец, у которого были сильные руки — остенвальдского бочара, как недавно показалось Цвиглеру, — навалился на неё и сдавил на её полной шее свои заскорузлые мозолистые пальцы. Изо рта несчастной вывалился язык, лицо посинело, из горла исторгся предсмертный хрип…

На шум из окна выглянул Ганс, но ничего не разглядел в тёмной шевелящейся груде тел. Калеки затянули молитвы, запричитали, закашляли.

— Тише вы, здесь не паперть, — крикнул он. — Дам я вам хлеба, только не шумите.

Он заглянул в сени, потом в хлев. Не найдя нигде супруги, взял ломоть вчерашнего хлеба и вышел из избы. К его удивлению, слепцы были уже на крыльце. При его появлении они замерли, навострив слух. Их лица, освещённые синеватым светом месяца, казались застывшими и неживыми, как у покойников. Перепуганный Ганс метнулся назад, но захлопнуть дверь не успел: ближайший слепец сунул в проём палку. И, как ни напрягал силы крестьянин, слепцы оказались сильнее. Дверь распахнулась рывком, швырнув Ганса на пол.

У Кмоха уже не оставалось сомнений в злодейских умыслах незваных гостей. Он схватил железный ухват и кинулся на слепца, вошедшего первым.

Слепец остановился, прислушиваясь. Чёрной тенью застыла в дверном проёме его сутулая фигура. Ганс со всего размаху обрушил ухват на лысую голову, та с треском раскололась и слепец начал медленно заваливаться. Падал он, однако, как-то странно, боком, в ту сторону, где стоял Ганс…

Дальше случилось то, отчего волосы на голове крестьянина поднялись дыбом. Руки безголового мертвеца потянулись к ногам Ганса и схватили их. Вне себя от ужаса, Ганс принялся бить по ним ухватом. Наконец он высвободился и заметался по избе.

В дом один за другим входили слепцы.

— Эй, Зиберт, отзовись! — глухими голосами говорили они. — Где хозяин? Зиберт, что молчишь?

Безголовый Зиберт не мог произнести ни слова, но его тело продолжало шевелиться и даже как будто пыталось встать на четвереньки…

Кто-то из слепцов наткнулся на него палкой и наклонился к нему.

— Зиберт! — Он ощупал его. — Зиберт, это ты?… Э, да тебе снесли голову… Братцы, у Зиберта головы нет!

Ганс подбежал к окну, собираясь выскочить в него, но его шаги тотчас услышали слепцы. С прытью, которую трудно было ожидать от этих увечных, они метнулись за ним. Ганс чудом увернулся от чьей-то протянутой руки.

В углу на лавке как ни в чём не бывало сопел спящий Герштеккер. Обнаружив его, слепцы разразились радостными криками.

— Тут мужик, — заговорили они, жадно ощупывая его грудь и живот. — Похоже, не старый… Да чего там — молодой!.. Кожа гладкая и живот не выпячивает… Повезёт тому, кому достанется такой живот!..

Писарь проснулся и, увидев слепцов, завопил от ужаса. Его тут же снова опрокинули на лавку. Откуда-то появилась верёвка, которой его начали связывать.

Писарь отвлёк на себя внимание большинства слепцов и за Гансом продолжали охотиться только двое.

— Тише! Тише! — кричали они своим товарищам. — Мы не слышим из-за вас хозяина!

И всё же слух у этих существ оказался поистине дьявольским. Любое шевеление Ганса выдавало его с головой, и они тут же устремлялись к нему, словно были зрячими. Через минуту Ганс убедился, что спастись от них невозможно. Выход из избы был перекрыт, к тому же они размахивали палками так, что раза два или три чувствительно задели беглеца.

— Вот он, здесь! — гнусавили они щербатыми ртами.

В последней надежде Ганс бросился к лестнице на чердак. Палка слепца просвистела у самого его уха, но Ганс добрался до лестницы и проворно полез наверх.