Граф Рейхард (СИ)

Услышав стук копыт, на крыльцо вышла дородная супруга Ганса и, уперев руки в бока, начала выговаривать мужу за позднее возвращение. Заодно сообщила, что Алоиз — молодой мужик, работавший у Ганса по найму, ещё днём отправился в город и до сих пор не вернулся.

— Этот шалопай наверняка опять напился, — ворчала она. — Явится не раньше завтрашнего утра. Вот я ему задам!

Ганс поморщился в досаде.

— Алоиза нет? Бог меня наказал таким нерадивым слугой… — Он зевал и протирал глаза. — Дождётся, что я его выгоню…

— Тогда ему одна дорожка — идти воевать Святую землю, — ухмыльнулся Герштеккер.

— И то дело, — ответил хозяин. — Вот пусть и отправляется.

После ужина и недолгих разговоров все уснули.

Гансу во сне привиделись слепцы, даже почудился далёкий стук их колотушки. Он открыл глаза, уставился на озарённое месяцем окно и прислушался. В лесу кричала выпь. И, похоже, стук колотушки действительно раздавался…

Кмох беспокойно заворочался на кровати; сон как рукой сняло.

Стук приближался. Кряхтя, Ганс встал, набросил на плечи плащ и вышел на крыльцо. Поляна, лес и тропа озарялись лучами месяца. На востоке уже начинало светать — там над лесом протянулась бледная полоса. Ганс зевнул во весь рот, зябко передёрнул плечами.

Предчувствие говорило ему, что это те самые слепцы, которых он видел в Тюбингене. И всё же до самой последней минуты он не верил в это. Мало ли разных бродяг шатается нынче по дорогам! Когда же вереница знакомых калек вышла из-под навеса деревьев на свет месяца, он отпрянул и несколько раз перекрестился.

— Надо же, принесла нелёгкая… Ох, не к добру…

Ганс не был трусом и не испугался бы и грабителя с ножом, но при виде этих уродливых фигур в запылённых капюшонах его почему-то прошиб ледяной пот.

— Так и есть: здесь жильё! — втянув ноздрями воздух, сказал первый слепец. — Я чую запах дыма и хлеба…

Он нащупал палкой калитку и остановился. Встали и остальные.

— Скажите, добрые люди, где здесь постоялый двор? — спросил он громко, повернувшись к дому.

— Нет здесь никакого постоялого двора, — ответил Ганс. — Вы свернули с дороги на тропу, а она ведёт только к моему дому. Дальше один лес.

— Стало быть, тут только твой дом? — уточнил слепец. — Не деревня?

— Нет, только мой дом, — подтвердил крестьянин. — Возвращайтесь на дорогу и ступайте по ней. Там будет и деревня, и постоялый двор, вас накормят и дадут отдохнуть на охапке сена.

— Что? Опять идти? — застонал коротышка, тащившийся последним. — С моей отсохшей ногой мне уже не сделать и десяти шагов…

— У меня всё тело разламывается от усталости, — вторил ему другой слепец.

— Взгляни на наши раны, на наши струпья и язвы, — заголосил третий. — Дай нам приют на твоём дворе, любезный хозяин, мы отдохнём и отправимся дальше…

— Может, ты дашь нам воды и несколько корочек хлеба? — умильно пробасил слепец, лицом похожий на Хебера. — Сжалься над нашим несчастьем, на том свете тебе воздастся сторицей…

На крыльцо вышла заспанная жена.

— Это ещё что? Бродяги? Только их нам не хватало!

— Здесь и хозяйка есть? — услышав её голос, сказал первый слепец. — Ну, так она уж точно сжалится над несчастными.

Но женщина недовольно хмыкнула.

— Больно вы тут нужны! Убирайтесь отсюда!

— Ладно, пускай переночуют у забора, — сказал Ганс, украдкой перекрестившись. — Небось не разоримся, если вынесем им жбан воды и остатки вчерашнего хлеба.

Но жена продолжала ворчать, подозрительно глядя на слепцов.

— Сколько сейчас шатается всякого народу. Недели не проходит, чтоб ко двору не прибились беглые солдаты, бродяги или нищие… Римский папа истинное благодеяние учинит, если отправит всю эту рвань воевать Святую землю…

— Не болтай, чего не понимаешь, — оборвал её муж. — Освобождение Гроба Господня — дело богоугодное, внушённое свыше!

— А я тебе говорю, поход затевается с умыслом. Слишком много бродяг развелось, вот и придумали, как убрать их…

Супруги ушли в дом, а через некоторое время хозяйка вернулась с деревянным жбаном, в котором было немного воды.

— Нате, пейте уж, — брезгуя приблизиться к дурно пахнущим оборванцам, она с громким стуком поставил жбан недалеко от них.

Первый слепец проворно дохромал до него и приник к воде. За ним потянулись остальные, обратив свои незрячие бельмы в сторону хозяйки.

— Вы, наверное, небогатые люди, — проговорил первый слепец, напившись. — Но, может быть, у вас всё-таки найдётся немного хлебца? А то ведь с утра ни крошки во рту…

— Нету ничего, сами едва перебиваемся, — ответила хозяйка. — Второй год неурожай.

Слепцы жалобно застонали, показывая хозяйке свои язвы и струпья и прося подать хоть какой-нибудь еды. Протягивая руки, они понемногу приближались к ней.

— Сидите у забора, коли пришли! — недовольно прикрикнула она. — Ночи нынче тёплые, переночуете на дворе, а утром Алоиз выведет вас на дорогу.

— Алоиз — это твой муж, добрая госпожа? Теперь мы будем знать, за кого молить Бога…

— Это работник наш, только его сейчас нет. Утром заявится.

— Стало быть, вы тут одни с хозяином? — Слепцы продолжали подходить, ощупывая землю перед собой палками.

Хозяйка повысила голос: