Граф Монте Кристо 2 часть

As to Haidee, these terrible reminiscences seemed to have overpowered her for a moment, for she ceased speaking, her head leaning on her hand like a beautiful flower bowing beneath the violence of the storm; and her eyes gazing on vacancy indicated that she was mentally contemplating the green summit of the Pindus and the blue waters of the lake of Yanina, which, like a magic mirror, seemed to reflect the sombre picture which she sketched.	Гайде, вся во власти ужасных воспоминаний, на миг замолкла; голова ее, как цветок, склоняющийся пред бурей, поникла на руку, а затуманенные глаза, казалось, еще видели на горизонте зеленеющий Пинд и голубые воды янинского озера, волшебное зеркало, в котором отражалась нарисованная ею мрачная картина.
Monte Cristo looked at her with an indescribable expression of interest and pity.	Монте-Кристо смотрел на нее с выражением бесконечного участия и жалости.
"Go on," said the count in the Romaic language.	- Продолжай, дитя мое, - сказал он по-гречески.
Haidee looked up abruptly, as if the sonorous tones of Monte Cristo's voice had awakened her from a dream; and she resumed her narrative.	Г айде подняла голову, словно голос Монте-Кристо пробудил ее от сна, и продолжала:
"It was about four o'clock in the afternoon, and although the day was brilliant out-of-doors, we were enveloped in the gloomy darkness of the cavern.	- Было четыре часа, но, хотя снаружи был ясный, сияющий день, в подземелье стоял густой мрак.
One single, solitary light was burning there, and it appeared like a star set in a heaven of blackness; it was Selim's flaming lance.	В пещере была только одна светящаяся точка, подобная одинокой звездочке, дрожащей в глубине черного неба: факел Селима.
My mother was a Christian, and she prayed.	Моя мать молилась: она была христианка.
Selim repeated from time to time the sacred words:	Селим время от времени повторял священные слова:
' God is great!'	"Велик аллах!"
However, my mother had still some hope.	Все же мать еще сохраняла некоторую надежду.
As she was coming down, she thought she recognized the French officer who had been sent to Constantinople, and in whom my father placed so much confidence; for he knew that all the soldiers of the French emperor were naturally noble and generous.	Спускаясь в подземелье, она, как ей показалось, узнала того француза, который был послан в Константинополь и которому мой отец всецело доверял, так как знал, что воины французского султана обычно благородные и великодушные люди.
She advanced some steps towards the staircase, and listened.	Она подошла поближе к лестнице и прислушалась.
'They are approaching,' said she; 'perhaps they bring us peace and liberty!'-'What do you fear, Vasiliki?' said Selim, in a voice at once so gentle and yet so proud. 'If they do not bring us peace, we will give them war; if they do not bring life, we will give them death.'	"Они приближаются, - сказала она, - ах, только бы они несли мир и жизнь!" "Чего ты боишься, Василики? - ответил Селим мягко, ласково и в то же время гордо. - Если они не принесут мира, мы подарим им смерть".