Граф Монте Кристо 2 часть

The salon was filled with the works of modern artists; there were landscapes by Dupre, with their long reeds and tall trees, their lowing oxen and marvellous skies; Delacroix's Arabian cavaliers, with their long white burnouses, their shining belts, their damasked arms, their horses, who tore each other with their teeth while their riders contended fiercely with their maces; aquarelles of Boulanger, representing Notre Dame de Paris with that vigor that makes the artist the rival of the poet; there were paintings by Diaz, who makes his flowers more beautiful than flowers, his suns more brilliant than the sun; designs by Decamp, as vividly colored as those of Salvator Rosa, but more poetic; pastels by Giraud and Muller, representing children like angels and women with the features of a virgin; sketches torn from the album of Dauzats' "Travels in the East," that had been made in a few seconds on the saddle of a camel, or beneath the dome of a mosque-in a word, all that modern art can give in exchange and as recompense for the art lost and gone with ages long since past.	Стены здесь были увешаны произведениями современных художников. Тут были пейзажи Дюпре: высокие камыши, стройные деревья, ревущие коровы и чудесные небеса; были арабские всадники Делакруа в длинных белых бурнусах, с блестящими поясами, с вороненым оружием; кони бешено грызлись, а люди бились железными палицами; были акварели Буланже -"Собор Парижской богоматери", изображенный с той силой, которая равняет живописца с поэтом; были холсты Диаса, цветы которого прекраснее живых цветов и солнце ослепительнее солнца в небе; были тут и рисунки Декана, столь же яркие, как и у Сальватора Розы, но поэтичнее; были пастели Жиро и Мюллера, изображавшие детей с ангельскими головками и женщин с девственными лицами; были страницы, вырванные из восточного альбома Доза, -карандашные наброски, сделанные им в несколько секунд, верхом на верблюде или под куполом мечети, - словом, все, что современное искусство может дать взамен погибшего и отлетевшего искусства прошлых веков.
Albert expected to have something new this time to show to the traveller, but, to his great surprise, the latter, without seeking for the signatures, many of which, indeed, were only initials, named instantly the author of every picture in such a manner that it was easy to see that each name was not only known to him, but that each style associated with it had been appreciated and studied by him.	Альбер надеялся хоть теперь чем-нибудь поразить странного чужеземца, но, к немалому его удивлению, граф, не читая подписей, к тому же иногда представленных только инициалами, сразу же называл автора каждой вещи, и видно было, что он не только знал каждое из этих имен, но успел оценить и изучить талант каждого мастера.
From the salon they passed into the bed-chamber; it was a model of taste and simple elegance. A single portrait, signed by Leopold Robert, shone in its carved and gilded frame.	Из гостиной перешли в спальню; это был образец изящества и вместе с тем строгого вкуса: здесь сиял в матово-золотой раме всего лишь один портрет, но он был подписан Леопольдом Робером.
This portrait attracted the Count of Monte Cristo's attention, for he made three rapid steps in the chamber, and stopped suddenly before it.	Портрет тотчас же привлек внимание графа Монте-Кристо; он поспешно подошел и остановился перед ним.
It was the portrait of a young woman of five or six and twenty, with a dark complexion, and light and lustrous eyes, veiled beneath long lashes. She wore the picturesque costume of the Catalan fisherwomen, a red and black bodice, and golden pins in her hair. She was looking at the sea, and her form was outlined on the blue ocean and sky.	Это был портрет женщины лет двадцати пяти, смуглой, с огненным взглядом из-под полуопущенных век; она была в живописном костюме каталанской рыбачки, в красном с черным корсаже и с золотыми булавками в волосах; взор ее обращен был к морю, и ее стройный силуэт четко выделялся на лазурном фоне неба и волн.
The light was so faint in the room that Albert did not perceive the pallor that spread itself over the count's visage, or the nervous heaving of his chest and shoulders.	В комнате было темно, иначе Альбер заметил бы, какая смертельная бледность покрыла лицо графа и как нервная дрожь пробежала по его плечам и груди.
Silence prevailed for an instant, during which Monte Cristo gazed intently on the picture.	Прошла минута молчания, Монте-Кристо не отрывал взгляда от картины.