Граф М.Т. Лорис-Меликов и его современники

В таких заботах и хлопотах завершал диктатор трудный для него 1880 г., который мог бы быть зачтен ему за несколько лет жизни по насыщенности пережитым и всему свершенному. Он не мог предвидеть, что этот год пребывания его на вершине власти станет последним в его государственной и политической деятельности. В новогодней передовице М.Н. Катков помянет 1880 г. как год взрыва в Зимнем дворце, «год кризиса и перелома», который «не досказал своего слова и передает теперь своему преемнику неизвестное наследие»⁴⁴⁹.

* * *

28 января 1881 г. Лорис-Меликов представил императору всеподданнейший доклад. Это был не обычный, дежурный, рядовой доклад, что делался им раз в месяц или, случалось, и чаще, а программный, подводивший итоги и намечавший план дальнейших необходимых преобразований, в том числе и в сфере управления. Можно с уверенностью предположить, что к восприятию доклада Михаил Тариелович последовательно готовил Александра II и своими рядовыми докладами, и ежедневными устными отчетами, и неофициальными беседами. Используя самые разные формы общения с царем — устные и письменные, очные и заочные, официальные и формальные, — он ненавязчиво, без нажима, как бы между делом проводил мысль о неизбежности и необходимости реформ. Мысль эта преподносилась как исходящая от самого Александра И, ему принадлежащая и лишь подхваченная Лорис-Меликовым, готовым проводить ее в жизнь.

От этого приема граф не отступил и в январском докладе 1881 г. Подводя итоги своей деятельности, он не преминул подчеркнуть, что именно царь указал ему на необходимость мер, направленных не только к преследованию крамольников, но «главным образом, и к возможному удовлетворению законных потребностей и нужд населения». Михаил Тариелович на протяжении доклада не раз упомянет, что действовал «в предуказанном» ему царем направлении, идя «по пути, предначертанному Высочайшей волей», неуклонным исполнителем которой себя выставлял. Он убеждает государя Александра Николаевича, что многие предпринятые меры (облегчение участи административных ссыльных, внимание к земским нуждам, выразившееся в удовлетворении некоторых их ходатайств, назначение сенаторских ревизий для изучения этих нужд, отмена соляного налога, предпринятый пересмотр законов о печати) оказали благотворное действие. Они, по словам доклада, успокоили общество и возбудили верноподданническую готовность служить государю «для завершения великого дела государственных реформ»⁴⁵⁰. О том, что для Михаила Тариеловича было формой защиты его убеждений, явно расходившимися с традиционными для самодержца установками, П.А. Валуев, прочитав его доклад, отзовется как о «грубом каждении Государю» «ближнего боярина»⁴⁵¹.

Лорис-Меликов объясняет, что для завершения реформ, которые «представляются до сих пор отчасти не законченными, а отчасти не вполне согласованными между собой», накоплен большой материал, который еще пополнится исследованиями сенатских ревизий. Однако все эти данные при окончательной разработке окажутся недостаточными «без практических указаний людей, близко знакомых с местными условиями и потребностями». По заключению министра внутренних дел «призвание общества к участию в разработке необходимых для настоящего времени мероприятий есть именно то средство, какое и полезно и необходимо для дальнейшей борьбы с крамолой»⁴⁵².

Высказав эту свою главную мысль, для обоснования которой и был написан весь январский доклад, Лорис-Меликов тут же пытается успокоить царя, отрицая политический смысл своего предложения, подчеркивая практическое значение его в хозяйственной жизни страны. Михаил Тариелович хорошо знал о болезненно враждебном неприятии царем представительного начала как антагонистического самодержавию. Он снова повторяет заявления, сделанные в апрельском докладе 1880 г., что является убежденным противником «народного представительства в формах, заимствованных с запада», признавая, что, чуждые русскому народу, они «могли бы поколебать его политические воззрения и внести в них полную смуту, последствия которой трудно предвидеть». Снова заверяет, что признает несвоевременными предложения о созыве земской думы или земского собора, считая их осуществление «опасным опытом возвращения к прошедшему»⁴⁵³. Ссылаясь на прецедент в истории Российской империи, Лорис-Меликов предлагает остановиться на учреждении временных подготовительных комиссий, подобных редакционным комиссиям в период подготовки крестьянской реформы.