Граф М.Т. Лорис-Меликов и его современники

⁷ Речь идет о старшем сыне графа Валуева Петре, в судьбе которого Лорис-Мели-ков по просьбе графа принимал участие.

⁸ Клейнмихель Мария Эдуардовна (1846—1931) — урожд. графиня Келлер, хозяйка аристократического салона в Петербурге. Оставила воспоминания: Клейнмихель М.Э. Из потонувшего мира. Берлин., 6. д. <1923>.

⁹ Т. е. Л.С. Макову и Д.А. Милютину.

¹⁰ Продвижению вопроса об отмене административных стеснений раскольников, поднятого Валуевым, препятствовал обер-прокурор Синода Д.А. Толстой, проводивший политику жестких преследований иноверцев.

^пГрейг Самуил Алексеевич (1827—1887) — министр финансов (1878—1880).

№ 25

ВЗГЛЯД из подполья

(«Народная воля» о харьковском генерал-губернаторе)

ИЗ ПОЛТАВЫ. Наше полтавское дворянство, как известно, после 2 апреля подало на имя царя адрес, наделавший, до некоторой степени, шума. Я не стану приводить целиком это дворянское произведение, а ограничусь изложением его сути.

Составители адреса, упомянув о великих реформах и славных делах нынешнего царствования и о их воспитательном значении для всего общества и народа, видят слабость правительства в отсутствии дворянско-полицейской организации, которая удесятерила бы силы правительства для борьбы с внутренним врагом. Указав, что подобный союз не будет чем-нибудь новым, так как и Екатерина созывала депутатов, они выражают свою готовность явиться по первому призыву, «когда благоугодно будет повелеть», и обещают действовать «без лицеприятия для своего сословия». Пользу подобного учреждения составители доказывают, ссылаясь на успехи социально-революционной партии в России, что достигается существованием организации в среде членов этой партии и их неизменною верностью друг другу. «Во сколько же раз сильнее будет союз, который образуется свободно, законно и всенародно для истребления врагов тишины и общественного спокойствия». В конце концов, дворянство, как бы извиняясь в собственной дерзости, заявляет, что «только страх за священную особу Вашего Величества был причиной, что и самая мысль наша получила необычное для нее течение».

Это необычное течение дворянской мысли и послужило собственно причиной приезда в Полтаву Лорис-Меликова в конце мая. Самое лакейское прислужничание встретило графа в городе. Городской голова Абаза, очень много либеральничавший до сего, особенно холопствовал перед Лорисом, остановившимся в его доме: Абаза даже лошадь его сиятельства выезживал самолично. Разумеется, все либеральные замашки, вроде спектакля в пользу ссыльных студентов, — были забыты, особливо, когда Лорис, в виде милой шутки, напомнил г-же Абаза, что он имеет право вешать, кого вздумает. Выбился из кожи также полицмейстер Стеблин-Каменский (отец осужденного на каторгу)¹, с комической старательностью охраняя особу графа. Солдаты, жандармы, городовые окружали Лориса, словно он шел штурмовать Карс.

Составитель знаменитого адреса Устимович (предводитель дворянства Гадячского уезда) не присутствовал в городе, а потому был вытребован в Харьков для объяснений, которые и были найдены удовлетворительными. Губернский же предв. двор. Мандерштерн получил выговор за то, что его, в самый критический для государства момент, нет в губернии.

Во время пребывания в Полтаве Лорис решил судьбу лиц, участвовавших в панихиде по Михалевичу и Ковальскому². Один из них, Жуков, успел скрыться. Остальные 7 высланы: Собакарев — в Вельск, Саучинский — в Никольск, Жарко — в Уржум, Попов — в Березовские Починки (деревня в две-три избы, Глаз, уезда, Вяткск. губ.), Левин — в Сургут (Тоб. губ.), Комаровский — в Тару (Тоб. губ.), Кузнецкий — в Иркутск. Все они — харьковские студенты, сосланные за беспорядки на место родины, т. е. в Полтаву. Месяц спустя был арестован и отвезен в Вышневолоцкую тюрьму для ссылки в Сибирь Щетинский, состоявший под следствием по какому-то пустячному политическому делу. Затем сослан в Кадников (Волог. губ.) Рейдер, бывший студент Киевского университета. В последнее время сосланы в Арз. губ. «за оскорбление величества» двое крестьян, ремеслом кожевники.