Граф М.Т. Лорис-Меликов и его современники

информацию о делах в империи, происходящих в условиях нового режима. Ознакомившись со статьей «Русского вестника» о брошюре Льва Тихомирова «Почему я перестал быть революционером?», бывший министр внутренних дел своеобразно оценил этот шаг идеолога «Народной воли». Да, он согласен с автором публикации — террорист не должен быть помилован. Но возникает и другой, более важный вопрос. «Хотя я, — писал граф Белоголовому, — всегда относился враждебно к террористам, но с еще большим отвращением смотрел и смотрю на людей, торгующих совестью и меняющих убеждения свои применительно к господствующим веяниям»⁵⁸².

Столь распространившееся лицемерие, по мнению Аорис-Мелико-ва, произошло в Петербурге за последние восемь лет. Многие государственные деятели, игравшие «в дешевый либерализм и свободолюбие», выступавшие за такие радикальные реформы, которые не могли осуществиться даже в республиканской Франции, теперь круто изменили свои воззрения, «исправно посещают модные церкви и там в земных поклонах расшибают себе лоб, надеясь этой гимнастикой снискать благорасположение Победоносцева и августейшего ученика его Александра III»⁵⁸³. Михаил Тариелович считал, что такие поступки влиятельных сановников приносят обществу «более вреда, чем одиночные террористы», так как заражают широкие слои населения порочной практикой: «Путем лицемерия и лжи можно достигнуть у нас не только высших государственных должностей, но и обеспечить себя имущественно»⁵⁸⁴.

20 января 1887 г. Лорис-Меликов напомнил Белоголовому, что 29 апреля исполнится шестилетняя годовщина издания знаменитого манифеста, открывшего путь политике Александра III. В этой связи следовало бы подвести «итоги этого скорбного и позорного периода русской жизни!». Рассказать, к чему за это время пришла Россия в экономическом, финансовом, умственном и даже нравственном отношениях. Указать и на виновников печальных результатов: «Благодаря Митрофану (имеется в виду Александр III. — Авт.) и ближайших его советников: Победоносцеву, Каткову, Толстому и Мещерскому». Далее следовал совет редактору «Общего дела»: «Вот тема для Вашего досуга, займитесь ею»⁵⁸⁵.

«Темой» этой Белоголовый занимался давно и последовательно. В «Общем деле» разоблачению самодержавных порядков эпохи Александра III, анализу консервативной деятельности Каткова, Победоносце -ва и их единомышленников уделялось самое большое внимание. В этом вопросе (как и во многих других) взгляды двух друзей полностью совпадали.

Лорис-Меликов понимал, что в таких условиях возможность проведения кардинальных реформ исключена. Но частные, местного характера преобразования могут иметь место. Вновь возникала проблема Кавказа: как превратить многострадальный край в благодатную окраину Российской империи. Этим и был озабочен граф. Он осуждал действия командующего войсками Кавказского военного округа князя А.М. Дон-дукова-Корсакова — чиновника, лишенного «всяких политических и государственных убеждений» и примкнувшего «к Катковскому лагерю». Этот чиновник рьяно взялся «преследовать армян и грузин, гнать их со службы и заменять русскими»⁵⁸⁶. Эта насильственная русификация Кавказа вызвала, разумеется, недовольство местного населения. Лорис-Меликов предлагал действовать иначе — усилить экономическое развитие края.

За месяц до смерти в письме к Белоголовому он отводит душу: «Полицейской палкой, искусственным и насильственным втискиваниям в лоно православия слияния окраины с метрополией не достигнешь; этим способом можно только создать рознь, а впоследствии, чего доброго, и взаимную вражду». Целесообразны другие меры. Следует поощрять распространение «русского землевладения в Закавказском крае» — мероприятие, которое не потребует никаких правительственных затрат. Местные землевладельцы охотно продадут свои участки или сдадут их в аренду способным русским предпринимателям. Михаил Тариелович привел пример: граф Шереметев, купив за 8 тысяч рублей имение в Кахетии и выписав из Франции виноделов, так поставил дело, что получил «значительные заказы» из Бордо — вот как легко прививается хорошее дело»⁵⁸⁷.

И о многом другом пишет граф своему другу. На Кавказе нужно осуществить административно-хозяйственное переустройство: развивать ирригационную систему, совершенствовать работу мировых посредников, вести решительную борьбу с грабежами и разбоями, открыть несколько профессиональных школ. В крае должна возобладать цивилизованная жизнь: «Виноделие, шелководство, обработка хлопка, производство меди» должны быть поставлены «на правильную и научную почву»⁵⁸⁸.

Разумеется, не только о родном Кавказе болела душа Лорис-Мели-кова. Он был глубоко озабочен судьбой всей России, ее политической и духовной жизнью. Приходилось с горечью признаваться: «Кто бы мог подумать, что реакция зайдет так далеко. Где же русское общество, которое, казалось, так горячо приветствовало поворот, связанный с моим именем? А теперь, если и вспоминают обо мне, то с презрительной прибавкой: какой-то армяшка Лорис-Меликов»⁵⁸⁹.

* * *