- Вы же сами все знаете...
Лиля вздохнула. Развернулась... Ганц поймал ее за опустившуюся руку.
- Ваше сиятельство...
И таким постаревшим в один миг показалось ему лицо графини.
- Не надо, Ганц. Я ничего не сделаю. Мне просто больно... пусти.
Спустя час личный камердинер короля, доверенный и даже посвященные в некоторые секреты, нашел графиню Иртон скорчившейся на подоконнике за занавеской.
Женщина выглядела - краше в гроб кладут. Лицо осунулось. Между бровями маленькая морщинка, на щеках следы от слез...
- Ваше сиятельство, пожалуйте к его величеству...
Лиля слезла кое-как с подоконника, поправила платье... и не удержалась.
- Как вы думаете, жестокость - это привилегия королей?
Старый слуга не удивился. За свою долгу придворную жизнь он и не такое слышал.
- я думаю, ваше сиятельство, это беда всех королей.
***
Эдоард пристально посмотрел на Лилю, когда она вошла в комнату.
М-да... плакала?
Волосы растрепаны, глаза больные и красные...
- Что случилось, графиня?
- Все в порядке, ваше величество.
- Неужели?
Лиля опустилась на колени рядом с кроватью
- ваше величество, отпустите меня домой? В Иртон?
- Почему?
Лиля молчала.
- графиня...
Это было произнесено настолько жестко, что Лиля вздохнула...
- Амалия. И дети. И... я все порчу! Я везде приношу беду, я не хочу так больше! Лучше бы я умерла...
Слезы хлынули потоком.
Эдоард нахмурился.
- Нет...
- Если бы не я...
Лиля плакала взахлеб, слизывая слезы и некрасиво вытирая нос полотенцем. Ее слезы были непритворными. При мысли о Сэсси, Джесе, больной девочке, на душе так мерзко становилось, что хоть головой в прорубь. Король молча наблюдал этот цирк. Эдоард не только был неплохим правителем, он еще знал, что женщине не надо мешать рыдать. Сама придет в себя, а будешь успокаивать - истерика затянется на несколько часов.
И его мудрое величество оказался прав. Минут через пятнадцать Лиля высморкалась в полностью загвазданное полотенце - и кивнула.
- Ваше величество, простите.
- Вылечите меня, графиня. Потом поговорим. И запомните - не вы это начали. Вы просто защищали свою жизнь. И Миранду.
Лиле стало стыдно. Реально стыдно. Перед ней больной человек, ее пациент.... А она тут что развела?
Итак...
Подушки поправить, болеутоляющее дать, пульс проверить, давление... вообще можно было его посчитать линейкой и иголочкой. Если уж очень упрощать. Но вот беда... эталона не было. Хорошо, когда метрическая система тебе в помощь. А тут как? Какая тут длина меридиана?
Эххх...
Что ж я за дура - и почему я не ходила на факультативы по астрономии и не уделяла внимания физике?
Дура я, дура...
***
Эдоард медленно засыпал. Боли почти не чувствовалось. Хотя графиня и предупредила, что это - временно. Но даже так - лучше чем ничего.
Отпустить ее...
Ну-ну... нет, может так и лучше. В Иртоне ей проще, чем при дворе, а новинки он может получать и оттуда.
Но!
Чтобы Лилиан была безопасна для Короны - она должна оставаться графиней Иртон. Только вот... зная Джерисона - Лилиан ему уже столько раз по репутации одним своим появлением потопталась... первая их встреча должна пройти под наблюдением Короны. Или лично короля. А иначе...
К тому же надо пристроить к ней внуков... и не к кому больше, и Миранде у нее хорошо...
Столько всего сделать надо.... Умирать совершенно некогда.
***
Ганц тоже чувствовал себя мерзко. И особенно - когда входил к Амалии в камеру. Но и переложить это на кого-то другого...
- госпожа, я должен сообщить вам, что за покушение на короля, на графа и графиню Иртон, за подготовку попытки переворота и прочее - вы приговорены к смертной казни.
Амалия кивнула. Медленно встала.
- Мои дети?
- Трое старших.
- Нет!!!
В синих глазах метнулась боль.
- Только не мои дети! Прошу вас!! Я все сделаю, что вы пожелаете!!!
Ганц покачал головой.
- Это приказ короля...
- Это ведь его внуки!!!
- Дважды внуки, - Ганц смотрел грустно. Ему это поручение вообще выполнять не хотелось.
Ему удалось удивить Амалию настолько...
- Д...дважды?
- Вы тоже дочь его величества. Вы не знали?
- Н-но... - Амалия открывала и закрывала рот. Что тут сказать - она не знала.
- Вы его внебрачная дочь, которую Джайс Иртон выдал за своего ребенка. И принц Эдмон был вашим сводным братом.
Амалия побледнела как стена.
- Нет, нет, нет...
Но она уже видела и понимала, что Ганц не лжет. И теперь картина складывалась. Ее отец никогда не стал бы травить ее мужа просто так. А вот если, нет... Альдонай, за что...
Ганц кивнул палачу.
Крупный мужчина неожиданно тихо проскользнул за спину Амалии - и набросил ей на шею удавку.
Ганц досмотрел все до конца. А когда жизни в прекрасной женщине, лежащей перед ним, не осталось, протянул руку и пощупал пульс.
Мертва.
Мерзко?
Впереди предстояло нечто на порядок более мерзкое....
***
Спустя час Ганц вышел из Стоунбага на воздух, вытер пот со лба...
Как же мерзко он себя чувствовал. Как они смотрели на него... сейчас мужчина ненавидел сам себя. и знал, что это не пройдет.
А еще знал, что уедет из Ативерны. Не сможет он здесь оставаться... или попросить графиню о месте в Иртоне?