- Возьми на столике проект договора. Прочитай, обсудишь.
Рик только головой покачал. Весь серый, на ногах не стоит - но это ведь не повод отлынивать? Работал. Прикидывал, что нужно государству... Альдонай, неужели все короли становятся такими?
Страшно это...
- прочитаю.
- и не злись на Гардвейга. Нельзя нам...
Рик понял отца без слов. Нельзя.
Короли - не обычные люди. И не могут они мстить, радоваться, любить, ненавидеть...
Эдоард тяжело вздохнул.
- Знаешь, иногда я думаю, что зря позволил себе полюбить.
- Но...
- девочки - моя радость. Но остальное... знаешь, за грехи родителей платят дети, но и родители тоже платят, если не успевают вовремя умереть.
- не говори так.
- Я стар, Рик. И мне не так много осталось. Знаешь, я хотел бы сам оплатить свой счет - и закрыть.
Рик покачал головой. Сейчас он не понимал отца. А Эдоард смотрел на сына и думал, что никогда не откроет ему правды.
Когда-то он позволил себе полюбить. Не отпустил Джесси, не дал ей быть счастливой - или хотя бы спокойной с кем-то другим. И вот результат. Он видел, как его дочь превратилась в чудовище, пожирающее все вокруг.
Его сын погиб - из-за безмозглой дряни. Или из-за того, что недооценил, не подстраховался... или потому, что он не уделял внимания Джерисону?
Ребенка ведь воспитывают до пяти лет. А потом он развивается уже сам, во многом сообразуясь с тем, что было вложено. А кто тогда?
Джайс? Джесси? Он сам?
Увы - нет.
И вот результат.
Одна проявленная слабость - и столько погубленных жизней.
Имоджин, Джайс, Джесси (может, она жила бы и сейчас, не стань королевой? А он мог бы хотя бы видеть ее...), Эдмон, Амалия, Джерисон, дети Амалии...
Корона - страшная ноша. И требует она от короля такого... страшно это.
Безумно страшно и больно.
Альдонай, не прощай меня.
Пойми.
А простить - я себя и сам не прощу.
***
Ричард поехал к Гардвейгу - утром. Король Уэльстера уже ждал его. Выгнал докторуса, посмотрел внимательно - и кивнул на кресло.
- присаживайся.
- Благодарю.
Ричард тоже присмотрелся к оппоненту.
Бледный, красноглазый, явно усталый. Да еще и нога болит. Видно же, как он ее старается пристроить поосторожнее.
- Как вы себя чувствуете?
- когда узнаю, что произошло - будет лучше, - отрубил Гардвейг.
Действительно, ему стоило немалых усилий заставить всех молчать, когда не вернулась Анелия. Поползли сплетни, слухи - и пришлось сказать, что она решила поехать помолиться.
Почему одна?
Не одна. Сопровождение выделил Эдоард.
Кто-то хочет об этом поговорить? Правда?
Гардвейг бывал страшен в гневе. Поэтому по углам шептались, но вслух старались ничего не говорить. И правильно. Целее будут.
- Анелия прибыла во дворец, была встречена графом Иртоном, который сообщил ей о проверке на невинность, - без особых эмоций сообщил Ричард. - Узнав об этом, она умудрилась отравить графа и сбежала.
Гардвейг выругался. Коротко и зло. Взглянул на Ричарда.
- Граф умер. Я знаю. Мои соболезнования.
- Да.
- Анелия?
- До сих пор не поймана.
- знал бы - сам бы удавил.
Ричард внимательно взглянул на собеседника. Нет, Гардвейг не лгал. Он действительно так думал.
- Никто не знал.
- что вы теперь будете делать?
И такая усталость была в голосе этого немолодого мужчины, такая обреченность...
Он знал, что Джерисон - ближайший друг принца, даже почти родственник через вторую жену Эдоарда. Видел его. И понимал, что Эдоард не простит. Сам бы он точно...
А значит - война.
А он в Ативерне, как заложник. Альдонай, смилуйся над Уэльстером...
- Как зовут вашу вторую дочь?
Гардвейг вскинул неверящие глаза на Ричарда.
Нет, не шалопай и не мальчишка сидел сейчас перед ним. Усталый не меньше него мужчина, с грустными глазами. Который потерял близкого человека и нашел все-таки силы переломить себя, не мстить, не лить кровь, не втягивать страну в беды из-за своего характера.
- Ты хочешь...
- Да. Анелия - забыта, как ее и не было. Следующая ваша дочь должна приехать сюда. Подрастет, заключим брак. А помолвку как можно скорее. И подпишем все договора.
Гардвейг выдохнул.
- Ричард... вы с отцом...
- Нам это далось нелегко. И надеюсь, мы с ним не ошиблись.
Гардвейг мог бы сказать многое. Но нужны ли были слова в такой миг?
Он просто протянул Ричарду руку. Понимание, признательность, благодарность, уважение - многое было не сказано между двумя королями в этот миг. Да-да, королями. Гардвейг уже давно принимал жесткие решения и ломал всех - да и себя тоже - через колено. Ричард недавно, но сейчас их роднило одно чувство.
Настоящий король знает, что он - первый, кто имеет честь отдать все для своей страны. Брать - это право однодневок и мерзавцев. Но король знает, что отдаст все. Лишь бы жила его страна и был счастлив его народ. И это было общим у обоих мужчин.
Руки встретились. Пальцы сомкнулись. Синие глаза глядели в серые.
Сколько бы лет ни прошло - Уэльстер и Ативерна останутся соседями и друзьями. Пока будут живы эти короли, их дети и внуки. Они запомнят.
Миг прошел, Гардвейг вздохнул и чуть улыбнулся.
- Твой отец должен тобой гордиться.