Граф и его графиня

- Возьми на столике проект договора. Прочитай,  обсудишь.

Рик только головой покачал. Весь серый,  на ногах не стоит - но это ведь не повод отлынивать? Работал. Прикидывал,  что нужно государству... Альдонай,  неужели все короли становятся такими?

Страшно это...

- прочитаю.

- и не злись на Гардвейга. Нельзя нам...

Рик понял отца без слов. Нельзя.

Короли - не обычные люди. И не могут они мстить,  радоваться,  любить,  ненавидеть...

Эдоард тяжело вздохнул.

- Знаешь,  иногда я думаю,  что зря позволил себе полюбить.

- Но...

- девочки - моя радость. Но остальное... знаешь,  за грехи родителей платят дети,  но и родители тоже платят,  если не успевают вовремя умереть.

- не говори так.

- Я стар,  Рик. И мне не так много осталось. Знаешь,  я хотел бы сам оплатить свой счет - и закрыть.

Рик покачал головой. Сейчас он не понимал отца. А Эдоард смотрел на сына и думал,  что никогда не откроет ему правды.

Когда-то он позволил себе полюбить. Не отпустил Джесси,  не дал ей быть счастливой - или хотя бы спокойной с кем-то другим. И вот результат. Он видел,  как его дочь превратилась в чудовище,  пожирающее все вокруг.

Его сын погиб - из-за безмозглой дряни. Или из-за того, что недооценил, не подстраховался... или потому,  что он не уделял внимания Джерисону?

Ребенка ведь воспитывают до пяти лет. А потом он развивается уже сам,  во многом сообразуясь с тем,  что было вложено. А кто тогда?

Джайс? Джесси? Он сам?

Увы - нет.

И вот результат.

Одна проявленная слабость - и столько погубленных жизней.

Имоджин,  Джайс,  Джесси (может,  она жила бы и сейчас,  не стань королевой? А он мог бы хотя бы видеть ее...), Эдмон,  Амалия,  Джерисон, дети Амалии...

Корона - страшная ноша. И требует она от короля такого... страшно это.

Безумно страшно и больно.

Альдонай,  не прощай меня.

Пойми.

А простить - я себя и сам не прощу.

***

Ричард поехал к Гардвейгу - утром. Король Уэльстера уже ждал его. Выгнал докторуса, посмотрел внимательно - и кивнул на кресло.

- присаживайся.

- Благодарю.

Ричард тоже присмотрелся к оппоненту.

Бледный, красноглазый, явно усталый. Да еще и нога болит. Видно же, как он ее старается пристроить поосторожнее.

- Как вы себя чувствуете?

- когда узнаю, что произошло - будет лучше, - отрубил Гардвейг.

Действительно, ему стоило немалых усилий заставить всех молчать, когда не вернулась Анелия. Поползли сплетни, слухи - и пришлось сказать, что она решила поехать помолиться.

Почему одна?

Не одна. Сопровождение выделил Эдоард.

Кто-то хочет об этом поговорить? Правда?

Гардвейг бывал страшен в гневе. Поэтому по углам шептались, но вслух старались ничего не говорить. И правильно. Целее будут.

- Анелия прибыла во дворец, была встречена графом Иртоном, который сообщил ей о проверке на невинность, - без особых эмоций сообщил Ричард. - Узнав об этом, она умудрилась отравить графа и сбежала.

Гардвейг выругался. Коротко и зло. Взглянул на Ричарда.

- Граф умер. Я знаю. Мои соболезнования.

- Да.

- Анелия?

- До сих пор не поймана.

- знал бы - сам бы удавил.

Ричард внимательно взглянул на собеседника. Нет, Гардвейг не лгал. Он действительно так думал.

- Никто не знал.

- что вы теперь будете делать?

И такая усталость была в голосе этого немолодого мужчины, такая обреченность...

Он знал, что Джерисон - ближайший друг принца, даже почти родственник через вторую жену Эдоарда. Видел его. И понимал, что Эдоард не простит. Сам бы он точно...

А значит - война.

А он в Ативерне, как заложник. Альдонай, смилуйся над Уэльстером...

- Как зовут вашу вторую дочь?

Гардвейг вскинул неверящие глаза на Ричарда.

Нет, не шалопай и не мальчишка сидел сейчас перед ним. Усталый не меньше него мужчина, с грустными глазами. Который потерял близкого человека и нашел все-таки силы переломить себя, не мстить, не лить кровь, не втягивать страну в беды из-за своего характера.

- Ты хочешь...

- Да. Анелия - забыта, как ее и не было. Следующая ваша дочь должна приехать сюда. Подрастет, заключим брак. А помолвку как можно скорее. И подпишем все договора.

Гардвейг выдохнул.

- Ричард... вы с отцом...

- Нам это далось нелегко. И надеюсь, мы с ним не ошиблись.

Гардвейг мог бы сказать многое. Но нужны ли были слова в такой миг?

Он просто протянул Ричарду руку. Понимание, признательность, благодарность, уважение - многое было не сказано между двумя королями в этот миг. Да-да, королями. Гардвейг уже давно принимал жесткие решения и ломал всех - да и себя тоже - через колено. Ричард недавно, но сейчас их роднило одно чувство.

Настоящий король знает, что он - первый, кто имеет честь отдать все для своей страны. Брать - это право однодневок и мерзавцев. Но король знает, что отдаст все. Лишь бы жила его страна и был счастлив его народ. И это было общим у обоих мужчин.

Руки встретились. Пальцы сомкнулись. Синие глаза глядели в серые.

Сколько бы лет ни прошло - Уэльстер и Ативерна останутся соседями и друзьями. Пока будут живы эти короли, их дети и внуки. Они запомнят.

Миг прошел, Гардвейг вздохнул и чуть улыбнулся.

- Твой отец должен тобой гордиться.