Грабители морей

Буду говорить о деле. Тебе известно, что Биорны владели огромным рыболовным флотом и занимались рыбною и китовой ловлею более семи веков. Корабли их заходили далеко на север и менялись своими продуктами с венецианскими патрициями, получая от них золото, шелк, зеркала, бархат, парчу, пряности и все возможные товары Востока и распространяя все это на север. Между городом дожей и князьями-купцами Норрландскими, как их официально называла Венецианская республика, ежегодно подводился выгодный для обеих сторон торговый баланс, колебавшийся от полутора до двухсот миллионов, и старший сын герцога Норрландского всегда записывался в золотую книгу венецианского патрициата, вследствие чего он становился гражданином этой великой республики, адриатической царицы… Видишь эти книги в шкафах? Это все корабельные журналы капитанов, служивших Биорнам от 1130 года до 1776 года… Впрочем, довольно пока об этом; впоследствии ты и сам познакомишься короче с историей твоего рода.

Твоему отцу было уже двадцать лет, когда родился его младший брат, Магнус Биорн. Мне было тогда восемнадцать лет и, по старинному биорновскому обычаю, меня приставили к мальчику для услуг, с тем, чтобы впоследствии я сделался его доверенным человеком, его управляющим. Юный Магнус с ранних лет стал проявлять любовь к путешествиям и приключениям; ему было всего четырнадцать лет, когда мы с ним сделали первое кругосветное путешествие на превосходном трехмачтовом бриге с отборным экипажем. Но у него засела в голове идея, которую, к сожалению, впоследствии ничто не помешало ему исполнить. Он перечитал все корабельные журналы наших капитанов, собранные здесь, и заметил в них одну любопытную особенность.

При наступлении холодов, когда все корабли по необходимости возвращались в Розольфсе, чтобы их не затерло льдом, со всех концов Европы тянулись морские птицы, направляясь прямо к Северному полюсу. Пролетали они в таком количестве, что застилали небо. Все капитаны делали такое заключение: очевидно, птицы летели на север вовсе не за льдом, потому что они не могут жить без травы и болот, где они отыскивают насекомых. С другой стороны – почему они возвращаются назад в наши умеренные страны, как только там снова появится вешнее солнце? Если они убегают от сравнительно легкой европейской зимы, то, следовательно, на севере, около полюса, есть какая-нибудь страна, изобилующая болотами и реками и даже, может быть, свободное ото льда море, омывающее берега, покрытые густой растительностью, среди которой эти миллиарды птиц находят себе пропитание. Об обширности этой земли можно было составить себе представление уже по одному количеству улетающих туда птиц и притом, например, таких, как дикие гуси, утки и лебеди, которые не могут акклиматизироваться даже на Шпицбергене. Предположить, что эти птицы летят туда, где вечный лед, было бы совершенной нелепостью. Из этого само собою напрашивалось заключение, что там лежит земля, которая еще ждет своего Христофора Колумба. Вот это-то и было причиною гибели моего бедного господина. С двенадцати лет он мне твердил: «Розевель, мы с тобой прославимся открытием шестой части света». Но, прежде чем пуститься в это предприятие, он хотел заручиться всеми шансами для того, чтобы оно удалось. В течение пяти лет мы плавали с ним по Северному морю, зимовали на Шпицбергене, на Новой Земле, побывали на берегах Лены, проехали в санях до 84-й параллели. Все эти приготовления к будущей экспедиции делались тайно, так как Магнус не желал заранее огорчить своего брата Гаральда, а с другой стороны, ему хотелось сделать всему миру сюрприз, сразу поразить его открытием нового материка… Семь лет прошло с того дня, как мы отправились из Сибири в Экспедицию, взяв с собою небольшую свиту и наняв небольшой отрядец эскимосов с собаками и санями. Впереди мы гнали стадо оленей, которые должны были служить пищею для нас и для собак. Подробностей нашего путешествия я передавать не буду, скажу только, что оно было невыносимо трудно и что я тут потерял все свое здоровье. Мы достигли 87-й параллели, где нас застигла третья зима. Однажды вечером мы взошли на ледяную гору высотою около трех тысяч футов. До сих пор было ужасно холодно, но тут нам показалось, что мороз как будто стал легче. Вдруг Магнус испустил крик торжества: в самый момент солнечного заката он увидал на горизонте длинную голубую полосу, в которой, как в зеркале, отражались последние лучи дневного светила.

– Вот море, свободное ото льда! – вскричал он.

Итак, мы достигли, наконец, нашей цели, хотя и ценою страшных страданий. Но – увы! – мы слишком поспешили радоваться: нам предстояло пройти еще миль двенадцать по ледникам, прокладывая через них дорогу топорами. Оставаться здесь на зимовку было нельзя: мы прозимовали уже две зимы и на третью зимовку у нас не хватило бы провизии. Я стал советовать вернуться назад, но Магнус рассердился. Возвращаться назад накануне успеха

– нет, ни за что! Он соглашался лучше погибнуть.

Старик помолчал и вздохнул, потом продолжал ослабевшим голосом: