Грабители

Как только солнце начало садиться за горизонт, дневное тепло стало растворяться, как будто его и не было. Вместо него с быстро темнеющего неба спускалась вечерняя прохлада. Она превращала паровую взвесь в маленькие капли воды, которые оседали на стенах и на одежде часовых, стоявших на сторожевом балконе.

— Тумай, у тебя еще кила осталась? — сказал один.

— Последняя щепотка, — соврал Тумай.

— Брось заливать. Угости — я ведь отдам, ты знаешь.

— Да ничего я не заливаю, Лома. Ты же знаешь — я не жадный, пожалуйста…

Тумай нехотя развязал небольшой мешочек и отсыпал на ладонь напарника щепоть сушеной травы Лома тут же закинул ее в рот и, разжевав, зажмурился от удовольствия. Кила обожгла ему рот, но вместе с тем появившееся тепло стало разливаться по всему телу, а по спине побежали бодрящие мурашки.

— Хорош-шо… — произнес Лома и без перехода спросил: — Ты великанов видел?

— Нет, не видел. Говорят, Примар видел. Он уже всем рассказывал.

— По-моему, врет.

— По-моему, тоже, — согласился Тумай.

— Но чего-то все же было. Я слышал, как на улице люди кричали — дескать, Торрик повез к старосте железного человека. Да и солдаты из долины просто так не убрались бы. У них большая сила была…

— Большая.

— Да одни «боевые пауки» чего стоят. Ты видел, как они ходят? Ножики туда-сюда так и мелькают. Жуть! И как это они своих не рубят?

— Говорят, бывает, что рубят, — заметил Тумай и почесался.

— А что будем делать, брат Тумай, если Оно двинется на город? — спросил Лома и посильнее закутался в шерстяной плащ.

— Кто Оно?

— Я не знаю, я не видел, но, наверное, это большое войско из великанов, железных людей и стальных повозок с огнем на спине. Что тогда прикажешь делать?

— Защищать Урюпин — понятное дело.

— Это чем же защищать? Ятаганом, что ли? Лома снял с пояса заржавевший тесак и, плюнув на лезвие, поскоблил его ногтем.

— Нет, — изрек он, — если Оно явится, нам лучше бежать.

— А кто будет защищать город? — равнодушно спросил Тумай, глядя на остывающий горизонт

— А мемы на что? Им за это большие деньги платят.

— Мемы воров ловят.

— Ну и пару великанов пусть изловят. С них не убудет.

Тумай промолчал. Скоро должна была прийти смена, и тогда можно идти домой. А Лома после смены пойдет пьянствовать — он еще холостой.

— Ты когда жениться думаешь? — спросил Тумай.

— Не знаю, — пожал плечами Лома. — Я еще не готов.

В этот момент внизу послышались шаги. Оба стражника замолчали и, свесившись с перил балкона, стали смотреть на приближавшегося человека.

— Доброго вам вечера, достопочтимые сторожа, — вежливо поздоровался прохожий, остановившись перед тяжелыми воротами. — Я немного опоздал. Не пропустите ли меня домой?

— Ничего себе — немного! — ухмыльнулся Тумай.

— Да! — подтвердил Лома.

— А кто ты такой, я тебя знаю? — решил уточнить Тумай. Сумерки уже сгустились настолько, что лица горожанина было не разобрать.

— Должны знать. Я ткач Биро, с улицы Толстяков.

— А, тот самый, что выткал портрет Василия для старосты Мастара! — вспомнил Тумай. — И кажется, ты еще недавно женился.

— Правильно, — кивнул ткач.

— Видел я твою жену — хорошая женщина. Ну ладно, толкни ворота и заходи. Они не заперты, только потом прикрой поплотнее, как было.

— Конечно, достопочтимые сторожа. Большое вам спасибо.

Ткач прошел через ворота, и было слышно, как они скрипнули, когда он тщательно их прикрыл.

Вскоре шаги запоздалого прохожего растаяли и опять стало тихо.

— Ты ничего не слышишь? — спустя какое-то время спросил Лома.

— Нет. А чего?

— Да как будто что-то такое бухает… Или это у меня в ухе бухает?

— Наверное. Сейчас отстоим смену, пойдешь в кабачок Лурни и до самого утра вместо буханья в голове один только звон стоять будет, — заметил Тумай.

— Ага, а ты бы тоже хотел, да не можешь

— Мне жена дома нальет.

— Как же, разевай рот.

Сторожа снова замолчали. Тумай широко зевнул, а Лома прислонился к стене и стал считать звезды. Однако звезд было очень много, и, сколько он их ни считал, они не убавлялись.

Вдруг Лома услышал глухое уханье. Потом что-то зажужжало. Лома стал всматриваться в темноту, и вскоре звуки усилились настолько, что их услышал даже тугоухий Тумай.

— А ведь и правда, Лома! — сказал он, и его равнодушие сразу улетучилось.

— Кажется, я его вижу, — дрожащим голосом проговорил Лома. — Это великан!

Теперь уже и Тумай увидел надвигающуюся, словно гора, махину. Затем появилась еще одна гора, и Лома с Тумаем закричали что было сил.

На великанах вспыхнули яркие огни, и их лучи сошлись на балконе над воротами. В довершение к слепящему глаза свету раздался свист и грохот, а потом из темноты выехали рокочущие машины. На землю посыпались солдаты, которые быстро проникли за городские ворота и, найдя лестницу, стали подниматься на стену.

Лома что-то лопотал, зажмурив глаза, а Тумай громко рыдал, будучи уверен, что сейчас его непременно сожрут эти огромные чудовища.

Когда на балкон выскочили одетые в железо люди, Тумай повалился без чувств, а Лома только сильнее зажмурил глаза. Обоих сторожей подхватили под руки и поволокли вниз. Под нос Тумаю сунули ватный тампон, и он тотчас пришел в себя.