Грабители

Михель и Фредди побежали вперед, а пули шипели и впивались в землю, обдавая беглецов острыми камешками. Вот уже и спасительные руины, где можно попытать счастья и оторваться от погони, однако прямо навстречу беглецам выскочили три здоровых парня.

У них были черные очки, черные автоматы и наглые улыбки, едва помещавшиеся на скуластых физиономиях.

«Это конец», — подумал Чингис. Земля ушла у него из-под ног, и они с Цариком провалились вниз.

Последовал короткий полет, затем удар и плеск воды.

— Фредди, ты жив? — крикнул, отплевываясь, Михель.

— Чемодан держи! — ответил ему Чингис, чувствуя, как его тело набирает скорость по скользкому илистому желобу.

— Нас куда-то несет! Я бою-у-у-сь! — вопил Царик по мере того, как их скольжение все ускорялось.

Проносились полоски света, мелькали решетки водостоков, слышались обрывки голосов, сигналы машин, а в остальном только стремительный полет во мгле да мелкие неприятности вроде попадавшихся на пути маленьких камешков.

Где-то прорвало трубу, и мощный поток с улицы низвергался в туннель, где-то тихо писал нищий, и его ручеек терялся в реве подземной реки.

«И тем не менее мы уходим, — думал Фредди, — мы ускользаем от их цепких рук и получаем свободу».

Грязный поток лизал ему лицо, словно бездомный пес, а позади ругался Царик. Он пытался бороться со сточной стихией, чего делать конечно же не стоило.

«Смирись и плыви себе по волнам, и, быть может, завтра ты уже будешь в другом городе», — рассуждал Чингис.

А в это время над проломом канализации, куда ускользнули два злоумышленника, стояло не менее двухсот человек. Они смотрели вниз на проносящиеся пенные потоки, и их лица были сумрачны. Прыгать вслед за беглецами никто не хотел.

— Ну что, так и будете здесь стоять?! — проорал лейтенант Кетлер. За исход этой операции он лично отвечал перед генералом Линкольном. Лейтенант был исполнен решимости прыгнуть в грязную клоаку, лишь бы о нем говорили только хорошее.

— Не стоит, сэр, — сказал один из его подчиненных — Канал расходится на дюжину ответвлений, и никто, даже эти ублюдки не знают, куда они от правятся.

95

Ветер трепал одежду и старался развернуть судно, однако стоявший у штурвала боцман хорошо знал свое дело и держал правильный курс.

Тяжелые валы ударяли в дно судна, и клочья клейкой морской пены проносились мимо и грозили залепить лицо.

— Вы первый раз в такой передряге? — крикнул Лутц, подобравшись ближе к Монро.

— Да! На море я катался только на прогулочном катере! — признался Жак и оглянулся.

В темноте трюма маялся Хосмар. Его серое лицо посерело еще сильнее и приобрело совсем неживой оттенок. Тем не менее Хосмар еще шевелился и постанывал, когда особенно сильный водяной вал ударял в днище судна.

Шапиро спал. Намучившийся за время изматывающего путешествия по суше, он уснул сразу, едва только корабль отошел от берега.

Из приоткрытой двери, ведущей в следующий отсек, доносился аппетитный запах. Среди помилованных пиратов оказался и кок судна. Боцман спас его намеренно. Сейчас кок готовил обед, и даже сильная качка не мешала ему делать свое дело.

— А я люблю море. Я сам раньше жил на море и ходил на рыбацких шхунах! — сообщил Тони, подставляя лицо соленому ветру. — Только таких водорослей у нас не было, — добавил он.

Глубина была не слишком большая, и сорванная течением придонная растительность всплывала на поверхность. Ветер подхватывал водоросли с верхушек волн, и они летели, извиваясь словно змеи. Цепляясь за корабельные снасти, они продолжали трепыхаться и рваться на короткие ленты. Едва ветер стихал или вдруг менял направление, водоросли, обессилев, падали на палубу, и вскоре их набралось очень много.

Когда шторм совсем прекратился и солнце запоздало выглянуло из-за края уходящей бури, матросы стали собирать с палубы дары моря и выбрасывать их за борт.

Вскоре стали успокаиваться и волны. Из темно-синих со свинцовым оттенком они превратились в зеленовато-голубые, и это напомнило Жаку теплые моря на популярных курортах.

Боцман отдал штурвал одному из своих помощников и спустился в трюм. Проходя мимо Монро, он улыбнулся, и Жак заметил, что Одноухий Кот успокоился. Он уже поверил, что его не пристрелят, и оттого испещренная шрамами физиономия излучала добродушие и симпатию.

Одноухий Кот хотел что-то сказать, но, не увидев переводчика, оставил свои мысли при себе.

Тони сходил в гальюн и вернулся приободренный.

— Может, через каких-нибудь десять часов мы отправимся домой, — сказал он и, поднявшись на несколько ступенек, оказался на палубе.

Монро вышел следом за ним и полной грудью вдохнул просеянный предвечерним солнцем воздух.

— С чего такие смелые ожидания? — спросил он.

— Да так, — пожал плечами Тони, и в его глазах Монро заметил спрятанную грусть. — Приятнее же, когда настраиваешь себя на хорошее. Вдруг нас там встретят похожие на нас ребята и возьмут на транспортный корабль.

— Ну уж нет. Если там буду похожие на нас ребята, то столкновения не избежать, — серьезно сказал Жак. А потом, неожиданно для себя, добавил: — Но я думаю, что все обойдется.

— Что — все? — спросил Тони.