Готы

В этом Риме, который будет оставаться неизменным еще на протяжении полутора тысячелетий, в котором Казанова будет «блистать» в качестве аббата, а Берни – кардинала, больше не было места ни одному из качеств, требующихся от осажденных, чтобы выдержать осаду, – ни мужеству, ни самоотверженности, ни стойкости. Короче, ничему, что могло бы произвести впечатление на Алариха и внушить ему уважение к осажденным. Вестготский царь, как и в прошлые разы, не шел на приступ, а держал «Вечный Город» в осаде, надеясь взять его не «на копье», не штурмом, а измором. Ставка Алариха располагалась у Соляной дороги, напротив Соляных ворот Аврелиановой стены, неподалеку от нынешней горы Монте Пинчо: там стены считались наименее прочными, о чем царь готов явно был осведомлен. Правда, для Ветхого Рима, описанного в письме блаженного Иеронима с таким отвращением и осуждением, даже самые прочные стены не послужили бы надежной защитой. Вне всякого сомнения, Аларих взял Рим благодаря измене. По одной из версий, в «городе царей» имелась сильная «варварская» партия, состоявшая из рабов (после снятия предыдущей осады из Рима к Алариху ушло 40 000 рабов, но ведь то были только германцы) и свободных простолюдинов, не желавших в очередной раз питаться крысами и умирать от холеры и дизентерии ради возможного спасения или продления жизни богачей (питавшихся человеческим мясом, включая мясо собственных рабов и рабынь). Эти-то отчаявшиеся люди и впустили войско Алариха в город. По другой версии, его впустили в Рим тайно проникшие туда готские лазутчики, по третьей – агенты императора Второго Рима, т. е. Евтропия. Об этом мы уже упоминали выше, но считаем нелишним повторить еще раз все три версии взятия «Вечного Города».

Как бы то ни было, темной августовской ночью 410 г. готов впустили в Ветхий Рим. Возможно, как пишет восточноримский историк Прокопий Кесарийский, таким образом в город проникли 300 молодых, отборных готских воинов. По другой версии, эти 300 готов оказались в Риме иным образом. «Аларих, притворившись, что снимает осаду и уходит, отослал сенаторам 300 благородных готских юношей как пажей с просьбой принять их как дар, свидетельствующий о его уважении к сенаторам и к их верности императору (!), и в то же время тайно приказал этим юношам в обеденное время назначенного дня перебить стражу у Porta Salara[455] и отворить ворота, что будто бы и произошло. Однако сам же Прокопий пишет, что была распространена еще другая легенда о взятии Рима, будто готов впустила в Рим благородная Фальтония Проба, <…> приведенная в отчаяние невыносимыми бедствиями народа, которому грозило под гнетом голода обратиться в каннибалов. Такая легенда могла, конечно, сложиться в зависимости от переговоров, которые <…> вела с Аларихом» (Грегоровиус) богатая и могущественная римлянка, желавшая склонить вестготского царя к тому, чтоб он пощадил жизнь римлян и церкви. Существует, кстати, версия, что арианину Алариху открыли ворота Рима не только рабы, но и ариане[456].

Не подлежит сомнению одно. Проникшие в Рим – тем или иным способом – готы подожгли дома близ Соляных ворот (в том числе дворец историка Саллюстия, описавшего Югуртинскую войну и заговор Катилины), чем отвлекли защитников города, и позволили осаждающим в начавшейся суматохе ворваться в город. Не будем вдаваться в подробности иных, еще более фантастических версий, всякого рода легенд об «ударе ножом в спину», измышлений римских патриотов и позднейших романофилов, не способных примириться с мыслью о том, что священный Рим, как всякий другой обычный город, мог быть захвачен «варварской» ордой. Главное в другом. Рим потерпел полное поражение, так сказать, на всех фронтах и по всем линиям, с чем и смирился. Это – факт (а факты, как известно, вещь упрямая), подтверждаемый прежде всего тем, что римляне не предпринимали никаких попыток прорвать кольцо осады ни изнутри, ни извне и что после падения Ветхого Рима, когда готы Алариха шли, с победой и добычей, по Кампании и другим италийским областям, никто из римлян так и не напал на своих завоевателей.

Сложней ответить на вопрос о поведении готов, вкупе с их сарматскими и гуннскими союзниками, во взятом ими так или иначе «Вечном Городе». Грегоровиус, отнюдь не беспристрастно, описал во всех подробностях жажду добычи, обуревавшую воинов Алариха. Чьи современники – христианские авторы – были, пожалуй, в еще большей степени убеждены в неминуемо ожидающих римлян и Рим ужасах «варварского» завоевания как заслуженной ими справедливой кары за многочисленные грехи (из которых перечисленные в письме отца Церкви блаженного Иеронима были далеко не самыми тяжкими).