Городок сорванцов

Чуть посветлело. Серая лента шоссе была видна шагов на полсотни.

Будь я поэтом, я писал бы стихи только о предрассветном часе. Кажется, ну что тут особенного — прямая асфальтовая дорога прорезает еловый лес. Но какие необычные краски! Деревья стали бархатно-серыми и сиреневыми, а под деревьями по-прежнему зияет чернота. На фоне тускло-зеленого неба возле шоссе — черные телеграфные столбы. Звезды на светлеющем небе гаснут одна за другой, и только Венера блестит, словно спутник. Отдельные придорожные молодые елочки, высокие бодылья конского щавеля выплывают из предрассветных сумерек, словно часовые сказочного царства. Все вокруг кажется таинственным, заколдованным.

Мы двигались один за другим с туго набитыми рюкзаками за спинами, Валера — направляющим, Южка — замыкающей. Первый раз в жизни ребята видели лес, когда он только готовился проснуться, и все ждали этого часа пробуждения…

По-прежнему было совсем тихо.

Мы подошли к столбу 4/28. Валера поднял левую руку с компасом к лицу, отщелкнул зажим стрелки и нацелился через прорезь и мушку.

— Вот сюда, — показал он рукой.

Линия азимута 75° шла прямиком через кювет, правее березки и упиралась в густой темно-серый осинник.

— Отряд, вперед! — скомандовал Валера.

С решимостью лыжника, прыгающего с высокого трамплина, один за другим мы перескочили через кювет и ринулись прямо в лесную чащу.

Под высокими осинами росли какие-то цепкие кустарники, садилась роса, седые листья были покрыты жемчужными капельками. Сперва промокли ноги и низ шаровар, потом — куртки на плечах, волосы на лбу. Мы попали в болотце, в кедах противно захлюпала вода. Я сжал челюсти, чтобы не стучать зубами от холода. Валера то и дело останавливался, проверял направление по компасу и показывал рукой, куда идти.

Он, Галя, Валя, Южка безропотно несли в своих рюкзаках мои ящики. Несомненно, тверже крышки больно давили им спины, мешали идти. Додумались тоже на фабрике бактериофагов изготовлять ящики не картонные, не фанерные, а из таких тяжелых сосновых досок!

Ирочка раза два вскрикивала — верно, натыкалась на что-то босой ногой. Но когда ее спрашивали: «Что с тобой?» — она неизменно отвечала: «Нет, нет, не беспокойтесь, я лучше вас дойду», — и прибавляла шагу, позванивая единственной своей ношей — ведром.

Джек все чаще принимался скулить и повизгивать.

— Ирочка, дай мне ведро, а сама возьми у меня топор! — крикнула Южка.

Девочки поменялись. И Джек тут же замолчал.

Валя сдержанно хихикнула. Я шел не оборачиваясь, делая вид, что ничего не замечаю.

Нас беспокоило, как мы найдем в сумеречном лесу ту расщепленную сосну, что была нарисована на чертеже; ведь мы могли её попросту прозевать и пройти мимо.

На наше счастье, рассвет приближался быстро, а лес редел. Одна за другой просыпались птицы. Где-то вдали иволга проворковала свою единственную музыкальную фразу, пеночка пискнула в кустах, зяблик сперва робко, потом уверенно запел утреннюю песенку.

Наконец невдалеке на горе на фоне желто-зеленого предрассветного неба мы увидели громадную сосну без верхушки.

— Ура-а Валере! Ура-а компасу! Не подвели, не ошиблись!

Верно, еще весенняя буря сломала сосну. Ее верхушка с порыжевшей сухой хвоей, расщепленная на несколько частей, свисала вниз.

Мы сели под сосной отдохнуть, переобуться, выжать носки и шаровары.

— Смотрите! — неожиданно воскликнула Ирочка. Она нашла записку, засунутую неглубоко между корнями сосны. Я прочел:

«Ко всем изыскателям:
Вперед, без страха и сомнений!
Вас ждут мильоны приключений!»

Ну, уж тут наш поэт Владимир Викторович, конечно, загнул. «Мильоны приключений» ему понадобились просто, чтобы выдержать размер стихов.

Но эти горячие слова здорово подняли наш боевой дух. Все выпрямились, гордо подняли головы. Наши стиснутые губы и сдвинутые брови говорили о решимости идти вперед, только вперед! Валера пошел в кусты и среди валежника отыскал там для каждого из нас по здоровенной палке — походному посоху.

Трудно было идти, мы то прыгали по кочкам болота, то продирались сквозь чащу кустарников, то путались в высокой траве. Я забеспокоился, если мы задержимся или вовсе застрянем, остальные отряды успеют не только достичь раньше нас острова Изыскателей, но и сварят и съедят суп, а бактериофаг обязательно нужно принять только натощак, за полтора часа до еды. Нет-нет, нельзя отдыхать, надо торопиться. Скорее, скорее вперед!

Когда я откровенно высказал свои опасения, Галя Клейн расхохоталась.

— В таком случае я нарочно буду идти медленно.

Мне тоже совсем не хочется пить ваше лекарство, — прошептала Ирочка.

Вот что, — повысила голос Южка, — пока не думайте: пить или не пить лекарство. Самое главное — мы изыскатели! Мы должны прийти первыми! И не бойтесь: наверняка трудности остались позади, когда мы шли в темноте. Валера, вставай, наводи компас, — коротко закончила она.

Теперь мы пошли, опираясь на палки, по азимуту 105°. Стало заметно светлеть; на розовом небе сверкала только одна Венера; скоро взойдет солнце.