Городок сорванцов

«Теперь пора!» — сказал я самому себе и выступил вперед.

— Ребята, внеочередное сообщение! Не расходитесь!

Эдик удивленно посмотрел на меня, однако крикнул:

— Подождите! Стойте на месте.

По-моему, я говорил горячо, красноречиво, даже страстно. Чтобы еще больше напугать слушателей, я сочинил басню о тридцати заболевших в двух пионерских лагерях и закончил свою речь пламенным призывом: всем завтра утром, еще до зарядки, безоговорочно выпить по сто граммов спасительной жидкости…

Я кончил, кое-кто переминался с ноги на ногу, иные вполголоса переговаривались, иные словно с недоумением смотрели на меня, а были и такие, кто отрицательно мотал головой.

— Надо было предварительно согласовать с Владимиром Викторовичем и с нами, — ледяным тоном процедила Марья Петровна.

Я обернулся. Наша воспитательница глядела на меня с явным недоброжелательством.

Эдик приказал:

— Линейка, расходись!

И все помчались с криками: «Изыскатели! Будем играть в изыскателей!» И ни одного слова о бактериофаге, словно я ни о чем сейчас не говорил.

Марья Петровна и Алевтина Алексеевна подошли ко мне, и обе вполголоса, но весьма энергично стали доказывать, что бактериофаг — это выдумки, что еще неизвестно — действительно ли заболел Витя дизентерией или просто объелся. Конечно, все мои страхи сильно преувеличены и раздуты.

— Лично я ни под каким видом не выпью, — отрезала Марья Петровна.

— Это в пионерских лагерях над каждым младенчиком трясутся, — насмешливо вторила Алевтина Алексеевна, — а у нас городок палаточный, у нас совсем другие законы.

Тетя Тося всячески меня утешала:

— Доктор, напрасно вы так расстраиваетесь. Витя заболел — его сразу и увезли в больницу, никто и заразиться-то не успел.

Я понял, что спорить с нашими женщинами бесполезно, и бросился искать Эдика. Он единственный, кто знает, где прячется Владимир Викторович. Пусть Эдик немедленно ведет меня к начальнику городка, я объясню, в чем дело. Владимир Викторович должен, обязан мне помочь.

— Ребята, не видели Эдика? Ребята, не знаете, куда пошел Эдик?

Нет, никто не видел пропавшего «заслуженного мастера спорта». И опять они прыгали и плясали вокруг меня и спрашивали, буду ли я играть в изыскателей, с каким я пойду отрядом.

Тонечка Баташова, тряся косичками, подошла ко мне, посмотрела на меня снизу вверх, заморгала своими бархатными ресницами и эдаким злым голосом пропищала:

— Все говорят — пить не будем. И я тоже не буду.

— А Эдик уже ушел к Владимиру Викторовичу? _ воскликнула Валя Гаврилова. — Раздал конверты и ушел.

— Ты видела, куда он пошел? Догони его, верни его.

Валя смахнула со лба непокорные космы.

— А где я буду искать? Он прямо в кусты шмыгнул.

Отчаянье охватило меня. Я был один против всех.

— Валя, — с мольбой в голосе потянулся я к девочке, — помоги мне раздать завтра утром бактериофаг.

Валя замотала растрепанной головой, ее широко расставленные глаза выразительно и, кажется, с сочувствием взглянули на меня.

— Ничего не выйдет. Ребята говорят, ваше лекарство очень гадкое. Значит, пить никто не станет, и мне тоже пить неохота.

— Поговори с одним из командиров отрядов, — с тоской попросил я Валю, — пусть тот разорвет голубой конверт; я посмотрю план, узнаю, как найти Владимира Викторовича, и пойду* его искать.

— Да что вы! — Валя удивленно уставилась на меня. — Они же дали честное пионерское не вскрывать конверты.

Я понял, что и этот шаг бесполезен.

У входа в амбулаторию сидела Наташа Толстенкова и старательно упаковывала в зеленую сумку медикаменты. Она даже не посмотрела на меня.

— Наташа, помоги мне завтра утром раздать лекарство, — без всякой надежды попросил я.

Наташа вскинула на меня свои круглые, непривычно строгие глаза.

— То не хотели со мной разговаривать, не пускали ухаживать за больными, а теперь — помогите, — горько упрекнула она, внимательно проверяя пробку на склянке с йодом. — Я подслушала, Марья Петровна говорила Алевтине Алексеевне — ваше лекарство ни капельки не помогает. И никто пить не захочет, и я тоже. Вы мне лучше скажите, — переполненная чувством собственного достоинства, спросила «главный врач», — будете ли вы играть в изыскателей, или мне придется одной оказывать пострадавшим медицинскую помощь?

— Не буду играть! — рассердился я и шагнул к своей палатке. Ах, зачем я согласился ехать в этот дикий городок, где такие дикие законы, спал бы дома на своей чехословацкой диван-кровати и не мучился бы на этой узкой «раскладушке. Ведь я, писатель, собираюсь писать приключенческую повесть. Я должен пристально наблюдать за ребятами, притом в спокойной обстановке, а на самом деле получается трепка нервов. А если начнется эпидемия?

Южка высунула голову из палатки для больных мальчиков.

— Доктор, доктор, вы знаете, какая приятная новость, — я сегодня ночью выздоровлю, — улыбнулась она. Должно быть, у меня был совсем убитый вид, потому что она тут же испуганно спросила: — Доктор, что с вами?

Южка была той соломинкой, за которую ухватился я, утопающий.

— Послушай, помоги мне. — Я тяжело опустился на раскладушку у ее ног.

— Доктор, если смогу, я сделаю для вас все, все.