Город живых

Как только борьба внутри меня прекратилась и я смог немного отдышаться, в мой мозг обвалом хлынул поток информации. Я вдруг почувствовал находящихся за пределами избушки существ. И даже смог видеть их глазами и слышать их ушами. Я вихрем пронесся по их замороженным мозгам, считывая океан информации, накопленной этими людьми при жизни. Научные формулы, стихи классиков, правила правописания и даже нюансы произношения французского языка хлынули в меня подобно приливной волне. При этом сам я тщательно отфильтровывал эти знания от еще большего потока бесполезных. Таких, как дата рождения чьей-то двоюродной бабушки, подробности амурных приключений и даже расписание товарных поездов, следующих по ближайшей железнодорожной ветке. Мой мозг работал подобно самому мощному компьютеру, сортируя и систематизируя полученные знания. А возможность наблюдать мир сразу шестью парами глаз была для меня просто фантастической. Только через какое-то время я наконец смог справиться с охватившим меня от переизбытка эмоций и знаний шоком.

Следующим необыкновенным открытием для меня явился тот факт, что я могу управлять этими потерявшими человеческий разум существами. Я несколько минут развлекался, заставляя их танцевать на снегу перед заимкой сложные фигуры классического аргентинского танго, выдернутые из воспоминаний одного из умертвий. Наблюдал я за этим сюрреалистическим зрелищем, стоя на пороге опостылевшей избушки. Страха перед ними у меня не осталось. Был только интерес и восторг от открывшихся мне возможностей. Вдоволь насладившись видом кружащихся по колено в снегу пар, я вернулся внутрь для того, чтобы собрать вещи в дорогу. Оставленные без моего внимания мертвецы немедленно прекратили движение и застыли в неестественных позах. Мысленно я отпустил их, и безмолвные твари, сбившись в небольшую кучку, двинулись куда-то в глубь тайги. Я совершенно перестал их интересовать в кулинарном плане. Видимо, теперь они признавали меня как своего.

Я легкомысленно пожал плечами и направил свои стопы в сторону деревни. Меня они теперь тоже не интересовали. Компания для возвращения домой, а тем более такая, мне совершенно не требовалась.

Бодро шагая по глубокому снегу, я неожиданно для себя заметил, что это не составляет для меня практически никакого труда. Силы мои заметно возросли. Я не чувствовал одышки и хоть каких-нибудь мало-мальских признаков усталости. Наверно, я бы достиг деревни еще засветло, но меня подвело чувство излишней самоуверенности. Развив внушительный темп, я так увлекся самолюбованием своих новых способностей, что пропустил пару ориентиров и банально заплутал. Пришлось разворачиваться и возвращаться по своим следам обратно, чтобы вновь сориентироваться и выбрать правильное направление. Так что окраины деревни я достиг уже в густых сумерках. Ближе всего к тому месту, с которого я вошел в деревню, из всех выбранных мною пунктов посещения был родной дом. Последнюю сотню метров, отделяющую меня от знакомых ворот, я преодолел со скоростью, сделавшей честь любому олимпийскому спринтеру. Распахнув на бегу калитку, я вихрем ворвался в дом. Знакомый до боли кров встретил меня холодом и мертвой тишиной. Чтобы понять, что произошло, мне не пришлось идти дальше сеней. Распахнув дверь в горницу, я сразу же увидел стоящую на завешенном трюмо фотографию бабы Поли с черной ленточкой, пересекающей уголок изображения. Рядом стояла догоревшая почти до основания одинокая свеча. Все это я отчетливо увидел практически в полной темноте. Но приобретение очередной сверхспособности совершенно не обрадовало меня. Я подошел вплотную к фотографии и стянул с головы шапку. Вместе с чувством скорби, заполнившим мою душу, где-то в глубине сознания мелькнула мысль, касающаяся вещих снов. Беспокойство за сестренку с новой силой вспыхнуло в моем сознании. Натягивая на ходу шапку, я быстро вышел из дома.

К дому Митьки Буржуя я шел и с силой сдерживался, чтобы не побежать. Ворота Митькиной усадьбы встретили меня равнодушным молчанием. Я несколько раз сильно ударил кулаком в калитку. Видимо, я не рассчитал сил и поэтому от моих ударов калитка за малым не слетела с петель. Тут же послышался громкий и в то же время опасливый возглас.

– Кого там принесло на ночь глядя?

– Это я, Сашка. Передайте Митьке, что я за своей сестрой вернулся! – крикнул в ответ я. Голос мой от волнения был дрожащим и неузнаваемым.

Калитка скрипнула, и мне в лицо уставилось сразу четыре ствола.

– А, это ты. – В голосе говорившего послышались нотки облегчения. – Ты, что ль, не знаешь, что Митька из интерната никого не отпускает? Нечего деткам в деревне делать, у нас-то поди безопасней будет.

– Какого это интерната? – не понял я.

– Да ты парень что, с ели, что ли, вчера свалился? Митрий Афанасьевич, почитай, с самого начала зимы сирот да деток с неимущих семей у себя привечает.