Город Спящих

– Девочка с рюкзаком. Знаете такую? – Ада заговорщицки подмигнула.

– Конечно, знаем! Это почти наша родная сестра! – выпалила Вика и тут же добавила с интересом: – А у вас кока-кола существует?

– Существует. Пойдёмте сядем за стол. Пообедаем и пообщаемся как следует. – Ада положила ладонь на плечо Тошику. Улыбнулась. – Не надо меня бояться. Я же говорила, что вы под защитой.

– Под чьей?

– Той самой девочки, с рюкзаком. Как вы её зовете? Ленка-пенка, драная коленка?

2

Суп был густой и с фрикадельками. Тошик давно не ел такого супа – наваристого, сочного, похожего на домашний.

Вика с наслаждением грызла леденец в форме петушка, на палочке. Такие леденцы Тошик видел в детстве, на праздниках вроде Масленицы.

А вот Ада не ела ничего. Перед ней на столе поставили маленькую пластиковую бутылку с водой. Ада рассеянно трогала пальцами голубую крышечку, будто размышляла, надо её открывать или нет. Почему-то Тошик решил, что Ада намного старше, чем выглядит. Ей может быть сорок лет, пятьдесят, сто. Может быть, она даже и не человек. Вон Зверь отлично умел притворяться.

Было слышно, как за окнами взвыл ветер, ударил по стёклам, а потом беспорядочной частой дробью зарядил дождь.

Ада с хрустом отвинтила крышечку, сделала несколько глотков.

– Так откуда вы?

– Из Питера.

– Долго добирались?

– Две недели, – ответил Тошик с запинкой. Диалоги у него в последнее время случались только с сестрой. А с остальным миром – короткие, на два три предложения, фразы. Необходимый набор для выживания в социуме. Отвык много разговаривать.

– Вот столько! – Вика показала два оттопыренных пальца. – Целую вечность в машине. Я в ней, наверное, и умру!

– Нельзя так говорить, – отрезал Тошик, а Ада усмехнулась.

– Дети лучше всего умеют быть искренними, – сказала она. – Им не нужно притворяться, чтобы показать эмоцию. Не надо выдавливать её из себя. Если она говорит, что умрёт в этой вашей машине, то так и считает. Две недели на заднем сиденье. С ума сойти. Вы вообще отдыхали в дороге?

– Несколько раз ночевали в отелях, где просят наличные и не спрашивают про родителей. А в основном останавливались, где придётся, и спали в машине.

– Нам нельзя надолго задерживаться, – вставила Вика. – Нас преследует Забытый Зверь.

Тошик поднялся из-за стола и, запустив руки в карманы, прошёл между столиков к окну. Сквозь неплотно задёрнутые шторы была видна улица. Дождь за окном не унимался, раздувал пузыри в лужах. Летний дождь, классический. Ветки деревьев дрожали под его напором. Капли разбивались о вишнёвый «Форд», залетали в салон сквозь выбитые окна. Грязные ручьи воды тянулись из-под колес к стоковым решёткам. Дождя Тошик не видел давно.

– Что это за город? Он действительно из сказок? Мы ведь приехали куда нужно, раз вы знаете про Ленку и мою маму.

На улице никого не было видно: ни во дворе гостиницы, ни на участке дороги за открытыми воротами. Но всё равно почему-то казалось, что люди там есть. Или, быть может, не люди, а что-то другое. Прячутся за пеленой дождя и поджидают случайных прохожих, таких, как Тошик и Вика, заезжих в городок по нелепой случайности.

За две недели Тошик привык испытывать тревогу. Она застряла где-то в горле, как сухая корка хлеба, царапала сознание, не давала расслабиться. Тревога проникала в сны и в реальность, постоянно обозначала своё присутствие, заставляя чаще биться сердце, оглядываться по сторонам, вжимать голову в плечи, сторониться людных мест. Возможно, сейчас тревога взяла бразды в свои руки, и Тошик напрасно вглядывался в размытый пейзаж за окном, ожидая появления… чего-то, не пойми чего.

Ада сказала:

– Я встречаю новоприбывших, чтобы ввести их в курс дела. Они все попадают в мою гостиницу и привыкают к новому… существованию. Неважно, как вы сюда попали, важно, что вы сейчас здесь.

Тошик развернулся.

– Я постоянно слышу о сказках. Размышляю о них. Не могу выбросить из головы, – сказал он, встретившись с Адой взглядом. – Знаете, как это тяжело? Я в них не верил уже очень давно, лет с семи. Я в то время научился читать, проглатывал одну книгу за другой. Как-то взял с полки мамину книжку, самую первую. «Десять сказок на ночь». Сел на подоконник и начал читать. Все эти сказки мама мне рассказывала, когда я был очень маленький. И я понял, что она их все выдумала. Потому что правду в детских книгах не пишут. Правду не называют сказками. То есть мама брала всё из головы, она ведь писательница! Не знаю, почему мне раньше это не пришло. Может, я по жизни тугодум. Но в тот момент, на подоконнике, всё понял. Страшно разочаровался, даже не дочитал, понёс книгу обратно на полку. Мама спросила, понравилось или нет. А я что-то буркнул, чтобы не огорчать. Все её книги с тех пор казались мне фальшивкой…

– Но ведь иногда бывает наоборот… – начала Ада, но Тошик остановил её жестом руки.

Он продолжил: