Город Спящих

Тошик поднялся, неторопливо подошёл к кровати. Слабый запах духов коснулся ноздрей, смешался с запахом цветов в волосах. Показалось, что мамино лицо как-то изменилось за минувшие два часа. Сделалось глаже, живее. Тошик проверил прикроватную тумбочку, нашёл в ящике только вафельное полотенце и запечатанную в целлофан расчёску. Никаких духов, само собой.

– У мамы в книге было про это, – сказала Вика. – Чем ближе человек, лишённый сущности, приближается к Омертвевшему дому, тем больше он становится похож на живого. Я тоже маму унюхала. Это её любимые духи. И ещё разные чёрточки на лице появились. Как морщинки, понимаешь? Эх, быстрее бы завтра… А теперь пошли вниз. Тут вроде столовая есть.

Они прошли по пустынному коридору, мимо однотипных дверей, из-за которых доносились отголоски чужих жизней. Где-то сквозь стены глухо играло радио, знакомая песня, которую Тошик часто слышал дома. Вика стала тихонько подпевать: «Лети, птица, лети, в голубое небо…»

Она первой спустилась по лестнице в полумрак холла, увидела собственную тень на стене у стойки ресепшена, смастерила пальцами образ чайки и принялась водить ею из стороны в сторону, мурлыкая песню.

– Жуть, – сказала, поворачиваясь к Тошику. – Помнишь ещё что-нибудь? Папа же учил.

Папа много чему учил. Тошик рад был бы забыть все эти уроки (хотя бы потому, что каждое воспоминание болезненно проворачивалось в душе ржавым болтом). Но разве можно нарочно вытравить из головы вещи, которые действительно нравились? Которые запоминал с радостью и волнением, чтобы показать отцу, вызвать гордость. Такое не забывается.

Тошик сплёл пальцы, изображая рядом с «чайкой» тень побольше – что-то похожее на голову оленя.

– Я пришёл за супом. Дайте мне суп, гороховый, олений, – пробормотал Тошик без особого энтузиазма. Он просто привык время от времени подыгрывать сестре. Вика хихикнула.

К их тени присоединилась третья, бесформенная, какое-то разлапистое пятно-дерево. Тошик повернулся, увидел справа от лестницы дверь, а возле двери Аду. В полумраке лицо казалось чрезвычайно бледным, а губы и впадины глаз наоборот – чёрными. Ада старалась, но тень у неё всё равно вышла неживая.

– Кажется, вы не умеете, – сказала Вика. Она перепрыгнула через две нижние ступеньки и приземлилась на деревянные половицы.

– Сдаюсь, – ответила Ада с улыбкой. – А вы, я вижу, отдохнули? Как вам у нас?

– Кондиционер работает отлично. Мы хотим есть. У вас есть суп? У вас вообще можно есть?

Если Вика чего-то хотела, то об этом непременно должен был узнать весь мир.

– Суп у нас после обеда остался, – отрапортовала Ада, продолжая улыбаться. – Пойдёмте в столовую, организуем. У нас можно безопасно перекусить до наступления тумана, не переживайте.

– А почему так темно? – Тошик подошёл к большому окну у входных дверей.

За стеклом, казалось, наступала ночь. Деревья вздрагивали от порывов ветра, ветки метались из стороны в сторону. По двору мотался белый драный пакет, то взмывая в воздух, то падая на землю. Небо – два часа назад голубое и бездонное – стремительно стало серым, наполнилось округлыми рыхлыми тучами.

– Дождь скоро будет. Морская гроза. Быстрая и неожиданная. Вот её не было, а потом – бац – появилась! Никуда не скрыться. Правда, так же быстро проходит, а следом за ней наступает туман.

Ада протянула Вике руку, и та доверчиво вложила крохотную свою ладошку в ладонь девушки. Вдвоём они прошли в дверь под лестницей, из которой лился блёкло-жёлтый свет. Тошик последовал за ними.

– Кофе угостите? – спросил он.

– У нас нет запрета на кофе для несовершеннолетних. Если только он не с ликёром, – ответила Ада.

– Странно тут.

– В гостинице или вообще?

Столовая оказалась небольшой, но уютной. Вдоль стен стояли столики с диванами. У большого занавешенного окна висел телевизор. За стойкой, облокотившись, стояла женщина лет сорока пяти, в белом чепчике и белом же халате с синим воротником. Из-под чепчика выбивались завитушками тёмно-бордовые волосы.

– Вообще, – сказал Тошик. – Вы же понимаете, о чём я говорю, да?

– Конечно понимаю, не дурочка.

Густо пахло свежей выпечкой – такие запахи способны выветрить из головы какие угодно мысли.

Вика, отпустив Аду, рванула к стеклянной витрине под стойкой и прилипла к ней носом, разглядывая эклеры, вафельные трубочки, рожки со сгущенкой и разного вида пирожные.

– Знаете, мне интересно с вами пообщаться, – сказала Ада вполголоса. – Если вы не против. Мне кажется, вам есть что рассказать.

– С чего вы взяли?

– Потому что меня предупредили, что вы появитесь тут. Бежите от Забытого Зверя на старом «Форде». Таскаете пакеты с сущностью. Двое потерянных детей.

Тошику стало не по себе. Между лопатками будто провели сосулькой. Он подумал о ноже в машине. О маме, лежащей на кровати. А ещё о том, что надо бы схватить Вику в охапку и бежать отсюда как можно быстрее. Завести машину, прочь из Рыбацкого или Рыбачьего, как его там… чтобы до дождя успеть доехать до какой-нибудь стоянки дальнобойщиков, пристроиться между грузовиками и радоваться, что вообще выбрались из городка живыми.

– Кто вас предупредил?