Город псов

— Ты мне сразу на человеческий язык переводи, — буркнул Марков.

— Да было такое божество у древних греков, боялось, что дети его свергнут, вот всех и сжирало. Вот и у нас все по этой схеме работает. Ты знаешь, сколько у нас в стране мэров село? Почти каждый третий. Я вообще удивляюсь, что еще желающие находятся.

— Так ведь земля наша богата, — хмыкнул хозяин дома, — дураками не обделена.

— Вот и я о том, — кивнул Гурвин, — умный человек туда голову не сунет, умный человек вообще сильно голову высовывать не будет. Ладно, хватит лирики, давай о деле.

— Можно и о деле, — Марков вздохнул, отставил в сторону бокал с недопитым виски, — хотя, куда ты так спешишь, еще даже строить ничего не начали.

— Лучше мы сейчас все обсудим, до того, как начнем строить. Потом спорить уже будет глупо.

— С тобой спорить так и так глупо, — хмыкнул Марков, — итак, мы все построили и всех собрали. Кстати, ты уверен, что мы сумеем их всех собрать?

— Если мяса не пожалеем, то соберем, — уверенно отозвался Гурвин, — мясо они все любят.

— Ну не скажи, моя Рокси мясо вообще никогда не пробовала.

— Ну, так твоя Рокси пусть при тебе и останется, — отрезал Гурвин. — Соберем, всех соберем.

— Хорошо, соберем, — сдался Марков. — И что потом, травить?

— Травить нельзя. Ты представь, какой скандал поднимется.

— Я не представляю такого варианта, при котором он не поднимется, — проворчал хозяин дома.

— Тут ты прав, — согласился Гурвин, — шум будет в любом случае, но травить точно нельзя. Если фонд взялся организовать этот питомник, то за качество пищи он тоже отвечает. К тому же собаки — это ж тебе не люди, им от просроченной колбасы ничего не будет. Чем травить? Крысиным ядом? Что мы потом прокурорам скажем? А Маргарите? Какой вой она поднимет?

— У меня от твоих вопросов голова болеть начинает, — поморщился Марков. — Ты ведь по-любому уже сам все решил. Так не тяни, рассказывай.

— Да что тут придумать, Коль, — усмехнулся Гурвин, — ты прав, скандал будет грандиозный, и копать, значит, будут по-настоящему, даже Шубин не сможет это дело прикрыть. Какие из этого выводы? Выводы такие. У нас, у фонда, как у организации, все должно быть в идеальном порядке, документы, условия содержания, техника безопасности и вся остальная дребедень, какая только бывает. Но! — Григорий Александрович артистично щелкнул пальцами, — человеческий фактор. Например, сторож, в нарушение всех имеющихся должностных инструкций, которые надо будет не забыть сделать, притащил в сторожку газовый баллон, чтобы готовить пищу. И баллон этот самым неожиданным образом вдруг взорвался. Бамс, — Гурвин вновь щелкнул пальцами, — сторожка в огне, огонь перекидывается на остальные постройки, пожарные приезжают быстро, но не настолько, чтобы успеть кого-то спасти. Следствие устанавливает виновного, но виновный уже наказан, так крепко спал и не успел выбежать из сторожки. На этом все кончено. Думаю, правда, потом опять скинуться придется.

— На взятки? — деловито уточнил Марков.

— На памятник, — усмехнулся Гурвин, — поставим на месте пепелища гранитный крест метра три высотой.

— Это ж собаки, — удивился Марков, — им разве крест можно ставить?

— Ну как великомученикам. Почему нет? — пожал плечами Гурвин. — Если нельзя крест, поставим памятник. Представь, сидит пес и воет на луну. Красиво будет!

— Вот у тебя фантазия пашет, — восхитился Марков, — с такой головой тебе точно не в мэры идти надо. Ты, Григорий, мог бы гораздо дальше пойти.

— Нет уж, спасибо, — покачал головой Гурвин, — мне и поближе неплохо. Всегда надо знать, где остановиться. А то забредешь туда, откуда и дороги обратной нет.

— Я вот только со сторожем не очень понял, — Николай задумчиво теребил мочку уха, — ладно, собаки, а это, как ни крути… человек, — удивленно произнес он последнее слово.

— Ой, — голос Гурвина звучал насмешливо, — ой, как мы за ночь размякли. Вчера ты был не такой мягкосердечный, аж зубами скрипел, когда Ваню вспоминал. Что, в округе мало алкоголиков? Найдем такого, кому все равно помирать скоро. Чуть раньше, чуть позже — не велика разница.

— Не боишься, — Марков пристально рассматривал собеседника так, словно видел его впервые, — грех на душу брать? Когда-то ведь спросят. — Он устало закрыл глаза и тихо повторил: — За все спросят.

— Спросят, непременно, — ухмыльнулся Гурвин, — я сегодня обедал с Шубиным. Между делом поболтали немного.

— И что интересного? — как можно безразличнее спросил хозяин кабинета, однако от собеседника не ускользнули напряженные интонации в его голосе.

— А чего ты так заволновался, Коля? — Гурвин подался вперед и попытался заглянуть приятелю в глаза, — есть из-за чего?

— Эти опричники и без всякого «чего» человека схомутать могут, — угрюмо отозвался Николай, — а этот Шубин, помяни мое слово, гнилой насквозь. Думаешь, если ему деньги платишь, ты его купил? Ничего подобного, это он сам тебя купил, а теперь ждет, когда можно будет продать подороже, чтоб сразу бах — и новая звездочка на погоны.