Город-крепость

Это самый высокий этаж. Много открытого пространства, все мокрое. Я не знаю, куда несут меня мои ноги. Через висящие выцветшие футболки и брюки. Мимо линии горшечных растений, стебли которых согнулись под дождем. Сквозь лес из антенн. Мимо клеток с забытыми кем-то соловьями. Их песня, смоченная дождем, звучит тяжело и заунывно.

Одна нога перед другой. Ставить, ставить, ставить. Этого требует дикарка внутри меня. И я выполняю ее требования.

Но потом я вижу нечто, что заставляет меня остановиться. Останавливаюсь.

Дей. Он сидит на карнизе. Там мы сидели несколько дней назад, поедая булочки под солнечными лучами. Он смотрит куда-то вдаль, далеко. Так же он выглядел и тем утром. Он смотрит на небоскребы, толстые и высокие, как бамбуковый лес. Их окна, словно безумные, мерцают среди дождя.

Вероятно, он пришел понаблюдать за восходом. Ему не повезло. Сегодня его не будет. Не в такую погоду.

Может, Дею и не повезло, зато мне сопутствует удача. Мальчишка Куена, увидев его, вряд ли последует за мной дальше. Не рядом с тем, кто наставил на него пистолет пару дней назад.

Я права. Мой преследователь шагает через вереницу курток и джинсов. Замирает. Его глаза прищурены, направлены прямо на Дея. Мы стоим наискосок друг от друга: напряженные, тяжело дышащие, не отводящие глаз. Ждем.

Парень Куена отступает назад. Медленно, медленно. Заходит за прачечную. Исчезает.

Дей снова сослужил мне хорошую службу, даже не зная об этом.

Я глубоко вздыхаю. У меня трясутся колени.

— Джин.

Я оборачиваюсь и вижу, что Дей смотрит прямо на меня. Его капюшон натянут на голову, мне видно только его лицо, по которому катятся капли дождя. Но за выражением лица спрятано что-то еще. Какое-то чувство, что не успело смыть водой. Печаль, ярость, потребность. Не могу понять, что именно, от этого мне становится неловко.

Я не подхожу к нему. Там слишком мокро и скользко. Поскользнусь, и меня нет. Ноги Дея болтаются так же, как и в прошлый раз. Безрассудно и дико. Слово хотят сорваться вниз.

— Ты где был? — Брови на его лице складываются домиком. — Я начал волноваться.

Да неужели? Снова смотрю на его лицо. На нем слишком много эмоций. Слишком много боли. Я не могу понять, врет он или нет. Мои инстинкты совершенно размякли.

В моей голове теснятся многочисленные тайны Дея. Такие же плотные и размытые, как дождь. Пока я здесь, могу по крайней мере попытаться узнать правду. Правду с точки зрения Дея.

Он отворачивается. Возвращается к струям падающего дождя. Делаю глубокий вдох. Слишком глубокий. Мои легкие горят, словно я тону.

— Я видел тебя.

Его плечи не шевелятся, и я понимаю, что стою слишком далеко от него. Я хочу, чтобы у меня был запасной выход, если события примут неожиданный поворот. Если я узнаю какую-нибудь тайну Дея, из-за которой меня нельзя оставлять в живых. Если он и правда психически неустойчив, как мне кажется.

— Я видел тебя, — повторяю я, — с тем мужиком. Который дал тебе денег пару дней назад.

В течение длительного времени Дей не шевелится. По его толстовке барабанной дробью стучат капли. Он храмовый идол, согнувшийся и неподвижный. Мне интересно, услышал ли он меня или мои слова унес ветер.

Но потом он поворачивается. Выражение его лица свидетельствует о том, что он слышал каждое слово.

— Кто он? — Мои ботинки ковыряются в мокрой крыше. Я готова к бегству. Рука тянется под тунику, где под бандажом скрывается нож. — Почему он дает тебе деньги?

Дей просто смотрит на меня, сжав губы. Они странного синеватого оттенка. Он просидел здесь, под дождем, слишком долго.

— Почему ты не можешь уйти отсюда? — делаю я еще одну попытку. — Если это так опасно, что Братство может узнать, кто ты такой, почему ты все еще остаешься здесь?

Он встает, его движения быстры, несмотря на то, что край скользкий. Потом приближается ко мне, губы превратились в тонкую полоску.

С каждым шагом, что он делает ко мне, я отступаю назад.

— Ты же кто-то важный, разве нет? Зачем же еще тебе скрывать эту информацию от Братства? Ты ведешь себя как бродяга, поэтому они не задают лишних вопросов. Прячешься в открытую.

Дей засовывает кулаки в карманы. Под полумесяцем капюшона мне видно, что его губы — тонкое лезвие. Они изогнуты. Искажают его лицо. Жду, когда они раздвинутся, чтобы сказать, что я ошибаюсь.

Но он молчит и продолжает идти. Он обходит меня и идет дальше. От его ног разлетаются брызги.

Я не хочу, но, сама не понимая почему, бегу за ним. Руки соскальзывают с рукояти ножа. Хватаются за край его мокрой толстовки.

— Дей, мне нужно знать...

— Нет, — обрывает он меня, — не нужно.

Он одновременно прав и ужасно ошибается. Мне не следует знать. Но мне нужно знать. Мне нужна скала, нужен якорь. Несмотря на то, что я убеждаю себя в обратном, мне нужно кому-то доверять.

Потому что я устала. Устала убегать. Устала всякий раз оглядываться. Устала сражаться. Сводить концы с концами. Устала от одиночества. От банд, наркоты и безуспешных поисков. Я очень сильно хочу верить в то, что Дей хороший. Что он заслуживает моего доверия. Несмотря ни на что.

Я хочу чувствовать себя в безопасности.