Город и псы

– Все? – спросил полковник.

– Да. Я лично прикрепил вашу карточку к самому большому. От офицеров тоже доставили и от родительского комитета. И по венку от каждого курса. Родственники прислали от себя венки и цветы.

– С председателем комитета про похороны поговорили?

– Так точно, господин полковник. Дважды. Он сказал, все правление будет присутствовать.

– Вопросы задавал? – полковник нахмурил лоб. – Этот Хуанес вечно во все лезет. Что вы ему сказали?

– Я не вдавался в подробности. Сказал, что умер один кадет, без описания обстоятельств. И что мы заказали венок от имени комитета, и они должны его оплатить из своих средств.

– Еще прибежит с вопросами, – сказал полковник, потрясая кулаком, – все прибегут с вопросами. В таких случаях всегда находятся любопытствующие и интриганы. До министра дойдет, я больше чем уверен.

Капитан и лейтенанты слушали, не моргая. Полковник возвысил голос – последние слова почти прокричал.

– Все это может нанести огромный ущерб, – продолжал он. – У училища есть недруги. И им выпал отличный шанс. Они могут воспользоваться этим идиотским случаем, чтобы оклеветать наше учебное заведение и, разумеется, меня лично. Мы должны принять меры предосторожности. Для этого я вас и собрал.

Офицеры изобразили еще большую сосредоточенность и закивали.

– Кто завтра дежурный?

– Я, господин полковник, – сказал Питалуга.

– Хорошо. На первом построении зачитаете следующее. Записывайте: офицеры и воспитанники глубоко скорбят в связи с несчастным случаем, стоившим кадету жизни. Подчеркните, что несчастный случай произошел по его собственной вине. Чтобы и тени сомнений не осталось. Пусть это послужит предупреждением, поводом к более четкому исполнению устава и инструкций. Вечером все распишите и черновик принесите мне. Я его поправлю. Кто ответственный за взвод погибшего?

– Я, господин полковник, – сказал Гамбоа. – Первый взвод.

– Перед похоронами соберите все взводы. Прочтите им небольшую лекцию. Мы искренне сожалеем о случившемся, но в армии ошибки должны быть исключены. Любое проявление сентиментальности преступно. Останьтесь потом, обговорим. Сначала проясним подробности похорон. Вы поговорили с семьей, Гарридо?

– Так точно, господин полковник. Они согласны на шесть вечера. Я говорил с отцом. Мать в плохом состоянии.

– Пойдет только пятый курс, – перебил полковник. – Внушите кадетам, что дело конфиденциальное. Грязное белье стирают дома. Послезавтра соберем их в актовом зале, я произнесу речь. Любая дурацкая мелочь может обернуться скандалом. Министр будет в ярости, когда узнает, а узнает обязательно – у меня кругом враги, не мне вам рассказывать. Ладно, давайте по порядку. Лейтенант Уарина, вам поручается дать заявку в академию, чтобы прислали грузовики. Будете следить за перемещениями. И своевременным возвращением грузовиков. Ясно?

– Так точно, господин полковник.

– Питалуга, вы отправляйтесь в часовню. С родственниками говорить тепло. Я скоро тоже к ним подойду. Почетный караул должен вести себя безупречно дисциплинированно. Я не потерплю ни малейших нарушений во время бдения или похорон. Вы несете ответственность. Я хочу, чтобы пятый курс производил впечатление неподдельной скорби по товарищу. Это всегда хорошо смотрится.

– Насчет этого не беспокойтесь, господин полковник, – сказал Гамбоа. – Вся рота под большим впечатлением.

– Да? – сказал полковник и удивленно уставился на Гамбоа. – Почему это?

– Они очень молодые, господин полковник, – сказал Гамбоа. – Большинству шестнадцать, всего паре человек исполнилось семнадцать. Они прожили бок о бок с погибшим почти три года. Естественно, его смерть их тронула.

– Да почему? – повторил полковник. – Они что-то говорили? Что-то делали? С чего вы взяли, что они под впечатлением?

– Им не уснуть, господин полковник. Я обошел все взводы. Все кадеты не спят и говорят про Арану.

– В казармах после отбоя разговоры запрещены! – выкрикнул полковник. – Как вы можете этого не знать, Гамбоа?

– Я пресек разговоры, господин полковник. Они не шумят, говорят тихо. Скорее, шепчутся. Я дал сержантам приказ сделать еще один обход.

– Неудивительно, что на пятом курсе случается подобное, – сказал полковник и снова потряс белым, мелким, не внушающим уважения кулаком. – Сами офицеры потакают непослушанию.

Гамбоа не ответил.

– Вы свободны, – сказал полковник, обращаясь к Кальсаде, Питалуге и Уарине. – Еще раз убедительно прошу помнить о конфиденциальности.

Лейтенанты встали, щелкнули каблуками и вышли. Шаги в коридоре затихли. Полковник опустился в кресло, где сидел Уарина, но тут же вскочил и принялся ходить по кабинету.

– Так, – сказал он, вдруг застыв, – а теперь я хочу знать, что произошло. Как это было?

Капитан Гарридо посмотрел на Гамбоа и кивком велел говорить. Лейтенант повернулся к полковнику.

– На самом деле, господин полковник, все, что я знаю, указано в отчете. Я руководил наступлением с другого края, на правом фланге. Ничего не видел и не слышал, пока мы не оказались почти на вершине. Капитан нес кадета на руках.