Город и город

— Просто отвечать на звонки. Если возникнет что-то, что я смогу вам поручить, я позвоню.

— Куда это ведёт?

В тот миг этот вопрос ничего не означал. Он был задан просто для того, чтобы заполнить почти абсолютную тишину в офисе, перекрыть имевшиеся там шумы, звучавшие зловеще и подозрительно, — каждое тиканье и скрип пластика представлялись мгновенной обратной связью электронного уха, каждый негромкий стук в здании — перемещением внезапно проникшего в него злоумышленника.

— Чего бы я действительно хотела, — сказала она, — так это вызвать Брешь. Чтоб им всем, просто здорово было бы натравить на них Брешь. Здорово было бы, если бы это была не наша проблема.

Да. Понятие Бреши требовало отмщения кому бы то ни было, что бы это ни подразумевало.

— Она что-то обнаружила. Махалия.

Мысль о Бреши всегда представлялась правильной. Но я вдруг вспомнил лицо миссис Джири. Брешь вела наблюдение между городами. Никто из нас не знал того, что знала она.

— Да. Может быть.

— Нет?

— Конечно, просто… мы не можем. Так что… придётся нам сосредоточиться на этом самим.

— Нам? Нам двоим, босс? Никто из нас не знает, что за хрень происходит вокруг.

К концу последней фразы Корви перешла на шёпот. Брешь была за пределами нашего контроля или кругозора. Какой бы ситуация ни была, что бы ни случилось с Махалией Джири, расследовали это только мы вдвоём, поскольку могли доверять лишь друг другу, и скоро она останется одна, и я тоже буду один, к тому же в чужом городе.

Часть вторая УЛЬ-КОМА

Глава 12

Внутренние дороги Связующего зала представали мне из окон полицейской машины. Двигались мы не быстро, сирена была отключена, но с какой-то смутной помпезностью вспыхивала наша мигалка, и бетон вокруг рассыпчато высвечивался синим. Я видел, как поглядывает на меня водитель. Это был констебль Дьегещтан, и раньше я с ним не встречался. Корви я не сумел заполучить даже в качестве эскорта.

До этого мы проехали по низкой эстакаде через бещельский Старый город, попали в окраинные извивы Связующего зала и наконец спустились в его квадрант трафика. Мимо отрезков фасада, где кариатиды выглядели хотя бы в какой-то мере подобно фигурам из бещельской истории, под него, туда, где они сменялись уль-комскими, в сам зал, где широкая дорога, освещённая окнами и серыми фонарями, окаймлялась на бещельской стороне длинными цепочками пешеходов, желавших войти на день. Вдали, за красными задними фарами, светили тонированные фары уль-комских автомобилей, более золотистые, чем у нас.

— Бывали раньше в Уль-Коме, сэр?

— Недолго.

Когда показались пограничные ворота, Дьегещтан заговорил со мной снова:

— У них и раньше так было?

Он был молод.

— Более или менее.

Сидя в автомобиле полищай, мы двигались по официальному проезду, за тёмными импортированными «Мерседесами», которые, вероятно, везли политиков или бизнесменов, выехавших в командировку. Вдали тянулись урчащие двигателями очереди более заурядных путешественников в машинах подешевле, фарцовщиков и посетителей.

— Инспектор Тьядор Борлу. — Пограничник смотрел в мои бумаги.

— Верно.

Он тщательно прошёлся по всему, что там было написано. Если бы я был туристом или торговцем, желавшим въехать на день, прохождение, вполне возможно, было бы быстрее, а вопросы — более поверхностными. Для официального посетителя такой распущенности не предусматривалось. Ироническая ухмылка повседневной бюрократии.

— Оба едете?

— Там всё сказано, сержант. Только я. Это мой водитель. Констебль подвезёт меня и сразу вернётся. Собственно, если посмотрите, то, думаю, сможете увидеть тех, кто встречает меня в Уль-Коме.

Тамошнее сближение предоставляло нам уникальную возможность посмотреть через простую физическую границу и заглянуть в соседний город. Позади, по ту сторону ничейного пространства и за обращённым к нам тыльной частью уль-комским контрольно-пропускным пунктом, небольшая группа офицеров милицьистояла вокруг официального автомобиля, чья мигалка вспыхивала так же помпезно, как наша, но другими цветами, снабжённая более современным механизмом — она по-настоящему включалась-выключалась, а не затемнялась крутящейся шторкой, как лампа в наших мигалках. Уль-комские полицейские огни — красный и более тёмный синий, чем кобальтовый в Бещеле. Их машины — угольно-чёрные обтекаемые «Рено». Я помню времена, когда они ездили на уродливых маленьких «Ядайи» местного производства, ещё более коробчатых, чем наши.

Пограничник повернулся и взглянул на них.

— Нам пора, — сказал я ему.