Город богов

– Иезуиты, которым покровительствует ненавистный испанец, заполонили земли Гуайро! – с жаром воскликнул святой отец. – Пройдёт несколько лет и эти хищники доберутся и до нас! А уж Мадрид окажет им всяческую помощь! Бразилия придёт в упадок! Королевское семейство высосет из нас все соки!

Бандейранты и кабальерос, услышав такие слова, возмущённо загалдели.

– Перерезать всех иезуитов! – выкрикнул Аугусто, которому буквально только что монах отпустил грехи.

– Да здравствует Португалия! – возопили разгорячённые вином бандейранты. – Смерть Мадриду!

Сесар мысленно усмехнулся и подумал: «Главное найти нужные слова… и тогда бандейранты ни перед чем не остановятся…»

Лже-бенедиктинец покинул гостеприимную харчевню и, взобравшись на мула, отправился в доминиканскую прецепторию, где его с нетерпением ожидал Эстебан де Грандола.

К вечеру Сан-Паулу гудел, как растревоженный улей. Никому не хотелось «сидеть под пятой» иезуитов и Филиппа III и того меньше – какого-нибудь новоявленного вице-короля.

* * *

Эстебан Грандола, облачённый в белую рясу из тончайшего хлопка и такую же перелину, пребывал в своём кабинете, изящно отделанном деревом пау-брезил. Массивный рабочий стол, три кресла и несколько шкафов, в которых хранились книги и документы, также были искусно выполнены местными мастерами из красноватой древесины.

Грандола любил часами уединяться в кабинете, самостоятельно составляя различные документы, не прибегая к помощи своих секретарей. Неожиданно дверь распахнулась – вошёл секретарь.

– Монсеньор, прибыл брат Сесар, – доложил он.

Выражение лица доминиканца переменилось: спокойствие сменилось тревогой и напряжением.

– Пусть войдёт, – произнёс Грандола.

Вскоре перед цепким взором прецептора предстал Сесар Бенавенте. Он поднялся из-за стола и поспешил навстречу брату по ордену.

– Приветствую тебя, брат Сесар! Рад видеть тебя в добром здравии! – с нетерпением воскликнул он и жестом пригласил занять одно из кресел.

– Благослови вас Господь, монсеньор… – ответствовал тот.

Сесар выглядел уставшим. Немудрено, годы давали о себе знать (ему уже перевалило за пятьдесят), он только что прибыл в прецепторию, сменил чёрное одеяние бенедиктинца на привычное белое облачение братства и поспешил с докладом к Эстебану Грандоле.

Тот же не торопил своего собрата с отчётом.

Сесар собрался с мыслями и начал подробный рассказ о своём пребывании в Парагвае. Никто не заподозрил в нём доминиканца. Личина бенедиктинца была для него лучшим прикрытием. Та же позволила шпиону беспрепятственно проникнуть в миссии Сан-Игнацио, Сан-Мигель и крепость Энкарнасьон, где он встретился с Ансельмо Эрнандесом и убедился, что колонисты иезуитов в Парагвае не жалуют.

Эстебан терпеливо выслушал рассказ брата. Он высоко ценил услуги Сесара, оказываемые ордену. И теперь он поведал своему патрону весьма интересные подробности, из которых тот сделал неутешительный вывод: пройдёт совсем немного времени и в Парагвае появится государство иезуитов. Если, разумеется, не помешать этому…

Однако, местные энкомендеро и мелкие землевладельцы-арендаторы Парагвая (особенно земель, прилегавших к Паране) были крайне недовольны усилением власти иезуитов.

Прецептор решил обратить сие обстоятельство в свою пользу и помешать замыслам своих соперников.

* * *

1608 год, провинция Гуайро, Парагвай.

Диего де Торрес и его братья по ордену создали-таки миссии в Гуайро. Миссию Хесус возглавил сам Диего де Торрес, и она стала своего рода «метрополией» зарождавшегося государства иезуитов.

Антонио Монтойя обосновался в миссии Сантьяго; Фернандо Кастилья восстановил разрушенные миссии Сан-Игнацио и Сан-Мигель, теперь они объединяли почти три тысячи гуарани.

Миссии набрали силу буквально на глазах, что не могло не беспокоить Ансельмо Эрнандеса, исполнявшего обязанности коменданта Энкарнасьона и, разумеется, дона Риккардо Мендосу.

Охота на рабов в Гуайро становилась не безопасной. Иезуиты развели такую бурную деятельность, что местным бандейрантам ничего не оставалось делать, как отказаться от их привычного ремесла, приносившего солидный доход.

Поначалу они попытались осесть на земле, взяв небольшие наделы в аренду у Мендосы. Но вскоре поняли: заниматься хозяйством не могут, потому, как привыкли жить в сельве, охотиться на индейцев или животных, не выпуская оружия из рук.

Эрнандес пребывал в бешенстве. О, как он ненавидел иезуитов! Но, увы, был вынужден улыбаться им при встрече. Да и дон Мендоса сокрушался о том, что один из его нелегальных доходов практически прекратил своё существование. Конечно, земли El Paraiso приносили ему солидный прибыток, но в то же время расходы почтенного семейства росли. Джованна родила двух сыновей, Риккардо души не чаял в детях и всячески их баловал. К тому же для поддержания престижа, он приобрёл дом в Асунсьоне, его надо было привести в порядок, обставить изысканной испанской мебелью, приобрести всё необходимое для комфортного пребывания, да ещё содержать прислугу. Словом, Мендоса наслаждался жизнью, ни в чём себе не отказывая.