Город

Как твердь земная кэп? Штурман сидел на мокром песке и покатывался со смеху глядя, как капитан неуклюже пытается сохранить равновесие. Кэп, некоторое время, мы будем вынуждены ползать, пока свыкнемся с головокружением. Невесомость, гравитация и замкнутые пространства, это пройдет со временем. Вдоль линии прибоя брел человек, следом семенила собака. Завидев незнакомца, штурман махнул рукой и что-то прокричал. Человек поспешил навстречу.

То ли он быстро говорил, то ли они медленно понимали, то ли все было наоборот, а может они просто говорили на разных языках. Незнакомец предложил воды, показав, что ее можно пить, и она безопасна. Кэп оглядел в который раз нового знакомого. Чего-то он не тянет на цивилизованного аборигена. Штурман, допив воду молча согласился. Их больше занимала живая собака, которую можно было гладить, при этом она виляла хвостом и иногда от удовольствия тявкала. Хорошая животина – заметил штурман, почесывая ее за ухом.

Ночь они провели в корпусе ракеты. Рубка была уничтожена и как прежний мир превратилась в хлам изломанных, покореженных надежд. Но, не все так плохо – сказал штурман после обнаружения канистр с заветным сиропом. Абориген без имени и пес без клички оказались тоже не промах и что-то принесли съестного. Мясо, которое вначале умертвили, после садистки обработали, но в итоге, это мясо обжаренное на огне, стоило миллиона миль проведенных в темноте и холоде.

Прибой каждое утро выбрасывал хлам, напоминая выжившим о погибшей орде, плавники акул кружили невдалеке и пес, подбегая к кромке воды, лаем пытался отпугнуть морских разбойниц. Выжившие привыкали к новой обстановке, избавляясь от приступов головокружения и боязни открытых пространств. Им даже удалось разобраться с проблемой языка, не сказать что полностью, но большей частью да.

Сменялись дни ночами, горел костер и тявкал пес на тени неба в океане. Шумел прибой, и чайки крик пугливой не предвещал беды. Пришельцы со временем узнали об опустевшем в одночасье городе. Абориген просто ушел после исчезновения доктора. Кэп, скорее всего нам достался единственный городской сумасшедший, местная достопримечательность, ошибка в отлаженном до чистой механики обществе без изъянов.

Одинаково счастливо вы там жили, как в раю – выслушав, заметил кэп, после посмотрел на штурмана – Представь, что бы тут учинили с разгулом фантазии наших протекторов, пророков и просто тех на кого снизошло? Штурман был согласен и утвердительно кивнул. Хотя, кэп каждый рай могут и обязаны огородить забором. Мне вот думается, не может сад Эдемский распространиться на все окружающее, нет такой ресурсной кладовой. Ну а если рай это состояние ума, души и прочего, тогда он везде.

Но послушать этого малого. Одним словом не в себе. Учитывайте, что находясь практически в идеальном мире, этот человек нашел где-то в себе протест, желание противопоставить себя обществу, а там гляди и додумался бы пошатнуть устои, и все в тартарары. Припомни наших сумасшедших, ты же читал начало бортового журнала, как все вскипало, вызревало, сотни лет не прошло. Далее извольте получить, кастовое разделение, деградация социальных институтов, война отсеков и наконец, посох протектора приложился к панели. Все основы просто сдуло к чертовой матери в пустоту. Остался газ веселого времени, и бесконечная Вальхалла, где они пировали и грабили во славу богов. Мне всегда было интересно, кто зарядил эту пластинку? После сироп и очередная эра снов.

Город – подумай только – Живой город, симбиоз из миллионов тесных связей, словно материнская утроба. Город хранил это племя, ровно просчитанное время пока океан не отступил, и не исчезли признаки катастрофы постигшей планету. Он пребывал в ожидании, словно семя в сухой почве пока не грянул гром и не пролился дождь.

Кэп заложил руки за голову, посмотрел в звездное небо. Да, пока мы там бродили в темноте без фонаря, город начал прорастать и расцветать. Представляешь, а мы уже купались в крови соплеменников и верили, что предаем огню миры, которых нет в природе. Мне вот интересно синхронизированы ли были Ковчег и Эдем? Судя по всему, программы были прописаны одним языком. Абориген молчал, пожимая плечами, так всегда происходит, когда человек вне темы.

Хотя мне кажется, а может я даже и прав. Городишко этот обыкновенный инкубатор, рассчитанный на определенное поголовье обслуги. Вы чистите, смазываете, чините, он же ограждает вас от опасностей. Хотя. Кэп задумался. Штурман послушайте, но тот уже мирно похрапывал и из слушающей публики оставался лишь пес. Обычно такое общество строят сами люди, от хаоса к гармонии, но не машина, будь она хоть трижды человекоподобной. Искусственный интеллект всего лишь программа, причем не жизнестойкая, а хрупкая и зависимая от миллиона факторов. То-то вы и увязли в утопии, но как надолго, вас то и людьми выходит, не назовешь. Кэп задумался, да и мы, он отмахнул засевшую мысль. А был ли человек совсем? Тот коим его задумал создатель? Тот коим однажды стал?